После этого я юркнула обратно под одеяло, весьма довольная тем, что справилась с ролью Санта-Клауса.

Настало туманное утро. Я приготовила всем завтрак и, когда Бернардо и Алессандро проснулись, указала на камин:

– Кажется, ночью к нам приходил Санта-Клаус.

Мальчик радостно бросился к чулкам.

– Видишь, – сказала я Бернардо, который смотрел, с каким восторгом сын разворачивает свой подарок. – Все-таки ему нравится Рождество.

Бернардо обнял меня за талию и притянул к себе.

– Спасибо тебе, – сказал он, глядя мне в глаза. – Ты славная женщина.

И я прильнула к нему.

Бернардо занялся приготовлением традиционного итальянского рождественского обеда. Сначала он положил cappone (каплуна) в большую кастрюлю с водой и odori (смесью моркови, сельдерея, лука и петрушки) и поставил все это вариться. Он то и дело давал указания Алессандро, и они суетились на кухне, готовя ветчину и засовывая индюшку, купленную в мясной лавке, в печь. Алессандро почистил картошку, а я вымыла брюссельскую капусту, морковь, черную капусту. Еще нужно было зажарить поросенка и сделать тортеллини в бульоне из cappone. Когда после нескольких часов варки Бернардо решил, что все готово, я взяла дуршлаг, и он слил бульон в другую кастрюлю. После этого осталось только дождаться гостей, которые, как заверил меня Бернардо, будут поздно.

Я ушла в комнату переодеваться, а когда вышла, увидела Бернардо и Алессандро у елки – они разглядывали подарки.

– Что это? – спросил Бернардо. – Я, кажется, сказал: никаких подарков?

– Но ведь Рождество! – не удержалась я. – Как же без подарков…

Мне нравились ритуалы и праздники, и я не могла допустить, чтобы Рождество прошло без открытия красивых коробочек. К тому же я была уверена: что бы там ни говорил Бернардо, его сын еще совсем ребенок и, конечно, обрадуется подарку.

– Что ж, в таком случае… – произнес Бернардо и скрылся в спальне, а вернувшись, вручил мне маленькую коробочку.

– С Рождеством, cara, – сказал он, целуя меня в щеку.

Я взволновано разорвала оберточную бумагу и открыла коробочку. В ней оказалась пара изысканных сережек – шарики бирюзы, моего любимого камня, в изящном обрамлении из серебра. Я радостно захлопала в ладоши и обняла его.

– Они восхитительны! Как ты угадал?

Бернардо улыбнулся и кивнул на Алессандро:

– Он помог.

Тут и Алессандро подошел и обнял меня, улыбаясь от уха до уха. Я надела серьги под их восторженные возгласы. Все еще краснея от удовольствия, я вдруг увидела в дверном проеме Кокку. Вот только у нее было что-то вокруг глаза, и когда я подошла посмотреть, то увидела, как в тот же самый момент Кокка выходит из кухни, с противоположной стороны. Я уже готова была протереть глаза: теперь в комнате были две абсолютно одинаковые белые собаки, только у одной вокруг глаза было черное пятнышко.

– Кокко! – воскликнул Бернардо. – Dai, они приехали!

В этот момент в комнату вошел высокий мужчина с толстыми щеками и редеющими растрепанными темно-русыми волосами. Он держал на руках ребенка. Его жена шла следом – высокая и стройная, с короткими волосами – и вела за руку другого ребенка. Пока мы приветствовали друг друга, знакомились и обменивались рукопожатиями, Кокка посреди кухни исполнила свой танец бультерьера. Обнюхав сына, она приподнялась на задних лапах, вертясь вокруг своей оси и вскидывая лапы; Кокко повторял за ней. Потом она хрюкнула, подняла морду и издала протяжный радостный вой, после чего принялась бегать вокруг нас, обнюхивать ноги и неистово вилять хвостом.