Зал был обескуражен, но вышедший следом Майк выступил достаточно формально и вяло. В результате постепенного осмысления произошедшего «Звуки Му» стали второй после «Машины времени» столичной группой, покорившей Северную Пальмиру.
Первые ощущения питерской рок-тусовки от «Звуков Му» запечатлел знаменитый самиздатовский журнал «Рокси», где появился материал «Петя Мамонов на сцене и в жизни: набросок с натуры», включивший интервью с лидером группы. Материал подготовил старейший автор этого культового издания – социолог Борис Малышев, публиковавшийся там еще с конца 70-х годов, когда он вместе с тогдашним редактором «Рокси» Борисом Гребенщиковым работал в НИИКСИ (научно-исследовательском центре при Ленинградском университете).
«…Петя был суров и очень похож на покойного режиссера Герасимова. Вообще, Петя выглядит совсем не так, как рокер или там волновик, раста, металлист или панк. Он высокого роста, крепкий, сухой, почти лысый уже человек послекомсомольского возраста. <…> Группа статична и выполняет корректный аккомпанемент Пете. Практически „Звуки“ – это группа для Пети Мамонова. Петя вышел походкой пеликана в шикарном светлом костюме и начал. Петя не поет, у него, наверное, нет голоса, он вырывает из себя, выплевывает, а иногда и создает звуки. Первая песня получилась, зато потом, несмотря на то, что Петя произносил простые слова, ясные и емкие, несмотря на то, что он уникально двигался, запросто вступал в живые отношения с неживыми предметами – стойкой, ящиками, микрофонами, – потихоньку становилось не по себе. Как-то тяжело. Я видел артиста необыкновенного, но от него отдавало не роком или попсом, а масляной краской облупившейся и изрезанной нашими „граффити“ стены КПЗ или какого-нибудь заброшенного периферийного автовокзала. Короче, отдавало жутью казенного, стены и боли одновременно. Концерт не удался в полной мере, может быть, и потому, что программа была однотонной по инструменталу, и только в самом конце Петя „поймал площадку“ песней „Бойлер“. Это, как и многие другие песни Пети, – страшная песня. Страшная по простоте и ясности абсолютной реальности. Иллюзий нет и страха нет. Нет ни надежд, питающих бледных юношей, ни тем более пафоса, которым насыщена последняя программа „Алисы“. <…> Похоже, ленинградская публика была ошеломлена и разочарована одновременно. Мне самому не понравилось, не понравился текст – простой, даже где-то примитивный, не понравилась скучная музыка, наконец, я чувствовал, что Петя не смог сделать главное на „лайве“ – добиться резонанса. После я в силу своих основных достоинств – словесного поноса и глупости (а она прорывается у меня в последнее время часто) – облажал Петю под свист и улюлюканье публики, тут же нацепив на него ярлык пижона и понтовика. Каюсь; впрочем, глупость и желание сразу разобраться есть не только в моем умишке. И уже когда подходил к концу Майк, растерявший так много из того, что у него было, я почуял, как проступил из меня вопрос: „Так все же, что такое Петя?“