Вообще Игорян был личностью неординарной и живя в общаге, как и любой нормальный студент влипал в разные истории, впрочем, как и его сосед Санек скрывающийся на российской территории от службы в литовской армии.

Любили они шутки ради, друг друга ножичками и розочками попырять, да топориками покидаться. Так и жили не тужили, к порядку приучались, ибо за неправильно отрезанную корку хлеба или съеденную сверх лимита колбасу можно было получить перо в бочину. Но явление это не было патологической жадностью, продуктов вполне хватало и они даже портились, это была забота о здоровье ближнего.

На этаже у пацанов было спокойно и чисто до тошноты и, их часто приносило на "злополучный" четвертый этаж вечно бухой и грязный, особенно после генеральной уборки. Иногда правда происходил своеобразный обмен опытом, веселая компания с четвёртого этажа проникала на этаж к Игоряну и Саньку и устраивала дебош, чтобы жители не расслаблялись. За веселье попадало почему-то братьям Пирожковым или попросту Пирожкам, которые жили по соседству и принимали непосредственное участие в активно-беспредельной жизни общежития.

С ними вместе впросак попал как—то раз и Стасик, доверчивой души человек, хлебнувший как-то насыщенный раствор марганцовки по милости своего соседа, решившего спасти его от алкогольного отравления.

Дело обстояло так: Стасик, справлявший свой очередной день рождения "поймал перепела" или попросту нажрался – ему стало плохо , рвота не шла и тазик был пуст. Сосед Стасика по прозвищу Ленин, решил спасти положение и влил ему в глотку слабый, по его мнению раствор марганцовки, но так как Ленину для Стасика было ничего не жалко, раствор получился темно-бурого цвета. Стасик подумал и решил блевануть, пока его окончательно не угробили добровольные врачи – убийцы. Короче повезло Стасяну, оклемался потихоньку, Рыжий ему песенку спел, Серега шипуна запустил. В общем – праздник удался.

Здесь же в омуте тихого беспредела обитал и Паша Чекалкин, которого все за глаза звали Пашей Фекалкиным – туалетный монстр, получивший свое погоняло за магнетическую тягу к фекалиям. Тянуло его к ним очень по злорадному, примером чему могут служить два случая происшедшие с Пашей.

Как -то раз обдолбанный в мясо Паша, познакомившись в пьяном угаре с девушкой из педагогического университета или как его кратко называли – ЦПХ , пришел к ней в общежитие, точнее даже не пришел, а забрался, вскарабкавшись по стене словно таракан, так – как пройти легально было почти невозможно из -за вахтерши – Цербера, ревностно охранявшей свой проход от посягательств мужского пола. Вахтерша была ангельской копией комендантши общаги – потайной эсесовки и садомазохистки со склонностью к лесбиянству.

И вот эта "сладкая" парочка твердо стояла на страже ЦПХ ,не пуская пацанов вынужденных ломать руки и ноги срываясь со стен цитадели.

Пробрался Паша в общагу, а тут как назло девчонку его коменда к себе вызвала.

Ну вот значит, заперли Пашу в общажной комнате и чтоб коменда не застукала свет даже включать не разрешили и строго – настрого запретили высовываться из комнаты. И вот сидит Паша в полной темноте , о бабах мечтает и тут его проняло, организм требовал отложить личинку или попросту на толчок по большому. Виновата во всем была Пашина жадность и халявная селедка со сгущенкой, сожранные им у абитуры. И выйти блин нельзя, дверь снаружи на ключ заперта.