– Мне пора. Осложнение при родах. Рад был познакомиться с вами. И спасибо, что привели сюда своего коллегу. Хайль Гитлер! – Он кивнул медсестре: – Сестра Ида?
– Бегу, – ответила она.
Они поспешили выйти, и Добришовский остался наедине с бывшим коллегой.
Подошел к кровати, чувствуя, что должен попрощаться, пусть даже Леттке больше и не понимал, что происходит вокруг него. Но как? Между ними никогда не было доверительных отношений, и потому после некоторого колебания он наконец взял его мягкую руку и тихо сказал:
– Герр Леттке – всего наилучшего на вашем новом рабочем месте.
Хелена не удивилась, что пришли гестаповцы, она только удивилась, что они пришли так поздно. Компьютер работал, но пока еще работал очень медленно.
Она наблюдала из окна, как они въехали во двор и прямо-таки оккупировали его. Столько машин! Столько мужчин! Столько оружия! Удивительно.
Причем столько мужчин с оружием понадобилось, конечно же, для того, чтобы разоружить двух охранников. Очевидно, тому, кто был ответственен за эту операцию, было известно об их присутствии.
Хелена услышала, как внизу раздались громкие крики, услышала голос Альмы, пронзительный и полный негодования, увидела, как начали сбегаться слуги… И чего они хотели добиться? С навозными вилами сражаться против автоматов? Надо надеяться, этого от них никто не ожидает.
Она отошла от окна, обула прочные ботинки и надела пальто, которое собиралась взять с собой. Затем вышла из комнаты.
Наверху лестницы она остановилась и прислушалась к тому, как Альма спорила с предводителем гестаповцев.
– Это жена моего брата, – кричала она прямо ему в лицо. – Вы вообще хоть знаете, кто мой брат? Лудольф фон Аргенслебен! Он служит в СС, подчиняется лично рейхсфюреру Гиммлеру…
– Мы знаем, сударыня, – перебил ее мужчина. – Но в данном случае это не имеет никакого значения, потому что это вопрос государственной безопасности. Фрау Хелена фон Аргенслебен обвиняется в пораженчестве, антигосударственной пропаганде, оскорблении членов правительства, симпатии к иудаизму и некоторых других преступлениях. Прежде всего, возникает веское подозрение в государственной измене…
– Чепуха! – кричала Альма. – Полнейшая чепуха!
– Вот что она написала. – Он протянул ей лист бумаги. – На Немецком форуме.
Затем наступила тишина, страшная тишина. Альма читала, прижав руку ко рту, больше ничего не говорила.
Хелена снова сдвинулась с места, спокойным шагом спустилась с лестницы. Все смотрели на нее широко раскрытыми глазами.
– Оставь, Альма, – сказала она. – Все в порядке.
Все расступились, чтобы она смогла встать перед гестаповцем и протянуть ему запястья. – Я пойду с вами.
Он посмотрел на ее руки и покачал головой.
– Полагаю, наручники не потребуются, верно?
– Нет, – ответила Хелена. – Не потребуются.
Снаружи раздался громкий потрескивавший звук, заставивший мужчину прислушаться. Звук становился все громче. Тот вышел на улицу, посмотрел на небо. Действительно – вертолет, который быстро приближался.
Через несколько мгновений он уже был здесь, приземлялся недалеко от дома, и, пока лопасти несущего винта еще вращались, дверь открылась и выпрыгнул мужчина: Лудольф, спешивший с опущенной головой.