— Вот мерзкая тварь! — прорычал Равуда. — Добей его!

Котик хоть и истекал кровью, рванул в темноту, будто ракета.

— Ушел, — с сожалением констатировал Молчун.

— Ладно, так сдохнет. Пошли.

Равуда схватил меня за горло и рывком поставил на ноги, едва не сломав мне шею. Про Фула он и не вспомнил — умер Максим, да и хрен с ним — пихнул меня вперед и погнал дальше.

Спасибо, Котик, ты сделал все, что мог, но сегодня ты бессилен. Выживи сам.

Когда прямо у меня в ухе прозвучал голос Юли, я решил, что у меня галлюцинации:

— Егор! Егор!

Но затем осознал, что не слышу больше ничего, а что в черепе те самые ощущения, что возникают каждый раз, когда начинала работать система связи тиззгха.

— Даа… — просипел я.

— Сашке хуже! Клиническая смерть! Откачивают!

Я сам находился на грани смерти, но тут меня накрыло отчаянием, похожим на черное цунами. Неужели все зря, никакого смысла не было во всех этих тяжелых месяцах на «Гневе Гегемонии» и Бриа, когда меня били, кусали, муштровали, насиловали, гоняли, в меня стреляли и пытались взорвать?

Сашка все равно погибнет, и я тоже, и Юля останется одна…

— Держись! — выдавил я. — Она справится!

— Егор, ты… — и звук пропал, словно его выключили.

Я осознал, что мы в большом помещении, и вокруг происходит какая-то возня: мотались лучи фонариков, возникали и пропадали фигуры, лицом куда больше, чем две, слышались возгласы, звуки ударов и надсадное дыхание. В первый момент я подумал, что нас атаковали бриан, но потом осознал, что они бы просто расстреляли нас, да и все дела.

— Ай, черт! — воскликнул во тьме знакомый голос

Макс!

Побежал за нами, чтобы выручить меня, да еще и кого-то прихватил с собой? Напавший на Фула Котик не только убил вилидаро, но дал спасателям немного времени, чтобы нагнать нас.

Что-то тяжело врезалось в стену, клацнуло, и наступила тишина.

— Герои сраные, — проговорил Равуда, тяжело дыша.

Луч его фонарика уперся в лежащего у стены Дю-Жхе — на лбу ссадина, сам без сознания. Потом кайтерит развернулся, проверил, на месте ли я, и посветил дальше, туда, где придавив собой к полу Макса, еле-еле шевелился Молчун, руки его подламывались, из носа капала кровь, и встать он не мог.

Отчаяние так и плескалось внутри, но тут к нему добавился гнев — ах ты пидор!

— Придется спешить, о да… — Равуда вздохнул. — А то явится еще кто-нибудь. Выпущу тебе кишки, как и обещал. Снимай броню, а то начну с ушей…

Он потянулся к поясу, но цапнул лишь пустое место.

Понятно, сам ремонту не обучен, а обратиться ко мне, к врагу не мог, и хлипкое стандартное крепление не выдержало. Ножик, которым вскрыть не то что меня, аллигатора, отвалился вместе с ножнами во всей этой суете.

— Что, продолбал? — сказал я, улыбаясь как можно шире: он не увидит моей слабости, и покорности не дождется.

— У Молчуна есть, — сообщил мне Равуда, и шагнул в ту сторону, где корчился на полу игва: Макс сам то ли погиб, то ли в отключке, но соперника отделал тоже, молодец.

Кайтерит оказался рядом, и тут я бросился на него, всем весом врезался в бок. Отозвалось болью все тело, но я сшиб его и мы покатились по твердому, шишковатому полу.