Однако память о Масаде не всегда была такой. Это выяснили исследователи коллективной памяти. Важная статья, написанная вышеупомянутым Барри Шварцем, а также специалистами по памяти Йаэлем Зерубавелем и Бернис Барнетт, показывает, что с античности до начала ХХ века Масада не играла роли в коллективном сознании евреев.^>15 Она не упоминается ни в Талмуде, ни в каком-либо другом священном тексте. С ней не связан ни один праздник. До недавнего времени евреи ничего не писали о ней. Почти два тысячелетия она пребывала в забвении.

Масада стала входить в еврейское сознание с первой половины ХХ века. Все началось с поэмы «Масада» (1927 год), написанной Ицхаком Ламданом, уехавшим из Украины в Израиль. Конечно, в 1920-е годы государства Израиль еще не существовало, а потому оно не находилось в военной осаде. И поэма Ламдана не уподобляла положение масадовцев положению современных ему израильтян. Она говорила лишь о сопоставимости социальной ситуации. Ведь в ту пору евреям Восточной Европы закрывали въезд на Запад. Как кто-то сказал, «для еврея было лишь два вида мест – места, куда он не мог уехать, и места, где он не мог жить». Единственной надеждой и возможностью оставалась Палестина.^>16

Ламдан не знает, не подведет ли евреев эта надежда. Как было с Масадой, может оказаться, что они попадут в капкан. Но ведь и вариантов других нет.

Таким образом, в 1927 году Масаду вспомнили в связи с актуальной ситуацией. После того как Израиль стал суверенным государством (1948 год), обстоятельства изменились. А с ней изменился и смысл Масады. С тех пор и в последующие десятилетия, «подобно осажденным и немногочисленным защитникам Масады, современные израильтяне находят себя окруженными враждебными силами, намного превосходящими их численностью».^>17 И Масада стала «символом воинской доблести, верности своему народу». Большинство израильтян осмыслили массовое самоубийство «как героическое утверждение национального достоинства и воли».^>18

Впоследствии один из авторов этого исследования, гебраист Йаэль Зерубавель, написал интересное исследование коллективной памяти о Масаде: «Заново обретенные корни: коллективная память и становление израильской национальной традиции».^>19 В этой работе он показывает, как лидеры современного Израиля использовали историю Масады в интересах собственной национальной программы, превратив ее в «один из главных национальных мифов израильского общества».^>20 Три особенности Масады способствовали коллективной памяти о ней: рассказ о ней ярок и захватывает; крепость внушительна; сохранились впечатляющие остатки осадного вала и римских лагерей. Здесь есть, от чего растрогаться всякому, кто бывает в Масаде и слышит эту историю. Для израильских евреев Масада стала символом принадлежности к Израилю.

Лидеры Израиля понимали это почти с самого начала. В 1963–1965 годах раскопками руководил археолог Игаэль Ядин, в свое время занимавший должность начальника израильского генштаба. Как он заметил в одной радиопередаче: «Через посещения Масады мы можем научить [наших братьев из диаспоры] тому, что мы называем «сионизмом», лучше, чем через тысячи высокопарных речей» (27 апреля 1966 года).