Внезапно волнение усилилось: вот десять человек идут по пустырю, ведя красивую, среднего возраста женщину; должно быть, в молодости она выглядела потрясающе, и слово «бодрая» медленно высветилось в сонном мозгу Шедвелла. Перед ней вышагивает рядовой-ведьмоловов Ньютон Пульцифер. Постой, это же вовсе не Ньют. Этот мужчина постарше, и одет он в черную кожу. Шедвелл одобрительно кивает, узнав историческую экипировку майора ведьмоловов.

Женщина забирается на кучу хвороста, обхватывает руками столб, и ее привязывают к нему. Костер поджигают. Она обращается к толпе, что-то говорит, но Шедвелл не слышит ее слов, он слишком высоко. Толпа подходит поближе.

Ведьма, думает Шедвелл. Они сжигают ведьму. Его это греет. Все идет правильно, надлежащим образом. Именно так все и должно быть.

Только…

Она внезапно устремляет взор прямо на него и говорит: «Это и тебя касается, старый дурень».

Только она же сейчас умрет. Ей предстоит сгореть заживо. И Шедвелл в своем сне вдруг понимает, какой это ужасный способ смерти.

Языки пламени поднимаются все выше.

А эта женщина смотрит в небо. Она смотрит прямо на него, хотя он невидим. И она улыбается.

И тут раздается страшный грохот.

«Удар грома», — подумал Шедвелл, просыпаясь с непоколебимым ощущением, что кто-то все еще смотрит на него.

Открыв глаза, он обнаружил, что с многочисленных полочек будуара мадам Трейси за ним следят тринадцать пар стеклянных глаз, поблескивающих на пушистых мордочках.

Он повернул голову и наконец встретился взглядом с тем, кто таращился прямо на него. Это был он сам.

«Ох, — в ужасе подумал он, — значит, я пребываю в этом, во внетелесном состоянии и гляжу на себя со стороны, ну все, значит, теперь и вправду конец…»

В отчаянии он забился, как рыба, пытаясь вернуться в свое тело, и тут все сразу встало на свои места.

Слегка успокоившись, Шедвелл спросил себя, зачем кому-то понадобилось пристраивать зеркало на потолок спальни. Он расстроенно встряхнул головой.

Спустив ноги с кровати, он натянул ботинки и осторожно встал. Чего-то не хватало. Курева. Сунув руку глубоко в карман, он вытащил жестянку с табаком и начал скручивать папироску.

«Что-то мне приснилось», — догадался Шедвелл. Сон улетучился из памяти, но почему-то оставил смутное ощущение тревоги.

Он закурил папиросу. И тут увидел свою правую руку: новое смертоносное оружие. Символ Судного дня. Сложив кисть пистолетиком, сержант прицелился указательным пальцем в одноглазого плюшевого мишку на каминной полке.

— Бах, — сказал он и разочарованно хихикнул. Он редко хихикал и, с непривычки закашлявшись, сразу почувствовал себя в своей тарелке. Ему захотелось чего-нибудь выпить. К примеру, сладкой сгущенки.

Возможно, у мадам Трейси найдется баночка.

Громко топая, он вышел из будуара и направился в сторону кухни.

Помедлив перед дверью, сержант прислушался. Там, внутри, мадам Трейси разговаривала с кем-то. С мужчиной.

— Так чего же вы от меня хотите? — спрашивала она.

— Ах ты старая чертовка, — пробормотал Шедвелл. Значит, принимает одного из своих богатеньких клиентов.

— Говоря откровенно, сударыня, вынужден признать, что в настоящее время мои планы несколько туманны.