— Не будем спорить о терминологии, — пожал плечами Стас. — Подчинитесь силе и ни о чём более не беспокойтесь. С этой минуты за всё беспокоиться будет товарищ Сталин.

— Что, прямо так и сказал? — согнутым пальцем тронув ус, рассмеялся Сосо.

— А, пусть знают, — махнул рукой Стас. — Я им за все их реформы кол бы осиновый в глотку загнал. Да, ладно, проехали.

Сталин отхлебнул из стакана чёрный, как дёготь, чай, чуть поморщился, поставил стакан на стол и, мягко, по-рысьи, прошёлся по кабинету.

— Товарищ Антонов-Овсеенко на тебя жаловаться приходил.

Стас громко хмыкнул.

— Говорит, товарищ Сизов контрреволюции помогает.

— А что проказу распространяю, не говорил? И молоко у коров не створаживаю?

— Ну, чего ты на него взъелся? — повернувшись к нему, вдруг совсем другим тоном сказал Сосо.

Стас прикурил папиросу, с наслаждением выпустил дым и вздохнул.

— Извини, Сосо. Ну, дурак он, понятное дело, я тоже виноват, не сдержался. Он в госпитале «шмон» учинить собирался, юнкеров беглых искать. А его «орлы» все кривые, как турецкие сабли. Они за один косой взгляд на штыки поднять готовы и, не дай Бог, если кто им слово поперёк скажет, церемониться бы не стали. Послал я его оттуда. Народу со мной много было, не рискнул за кобуру хвататься. Погрозился и отвалил.

— А, может, там и были юнкера? — Сталин пристально поглядел на друга. — А ты, получается, на их стороне выступил?

— Да, если даже и были, — встав со стула, рубанул воздух Сизов. — Чем опасны для революции перепуганные мальчишки?

Сосо неопределённо хмыкнул и покрутил головой, а потом хитро улыбнулся.

— Он, Станислав, на тебя обиделся, что это ты Временное Правительство арестовал. Слушай, как ты раньше него там оказался?

— У меня разведка лучше, — с гордостью сказал Стас. — Там, со стороны Дворцовой Набережной, эти олухи двери запереть забыли. А он от Дворцовой Площади ломился, как кабан в камыши.

— Да? — Сталин негромко рассмеялся. — Точно, обиделся! Ладно, Бог с ним. Ты мне лучше вот что скажи — наркомом внутренних дел пойдёшь?

Стас задумался. Предложение было столь же заманчивым, как и опасным. И не тем заманчиво, что целым министром предлагают стать, да каким! Заманчиво тем, что, взяв в руки эту структуру, он на пушечный выстрел к ней всех этих политических проституток не подпустит, которые будут про идеологически выверенную линию бухтеть.

А опасна. Да, вот этим самым и опасна. Сталин ему, конечно, верит. Но когда постоянно, изо дня в день, в десять смычков одно и то же в уши дуть. Хотя. Ему, пожалуй, подуешь. Сам же под раздачу и угодишь! Хитёр его друг необычайно.

— Если твои ортодоксы с идеологией ко мне лезть не будут, пойду. А тестя и Кошко в аппарат возьму. И на хрен всю идеологию, мне сыскари нужны!

— Ишь, ты! — хмыкнул Сосо. — Опять товарищи крик поднимут, что ты царских палачей на груди пригрел. Идеология ему, видите ли, не по нутру, ладно, с горластыми я разберусь, а с тебя, извини дорогой, сам стружку снимать буду, больше никому не дам. Пойдёшь?

— Так и быть, пойду. Кстати, по Ротшильду ты что решил?

Сталин метнул на него быстрый взгляд.