Финансисты пробегали мимо, погруженные в мысли о деньгах, пригибаемые золотом к земле. Его раздражало, что никто не кидает мелочь в футляр от гитары: хозяева мира спешили, не удостаивая его даже взглядом. Но вскоре его ожидание было вознаграждено: в футляр упала целая двадцатка.

Так-то лучше! Америка! Чудесная все-таки страна. Жаль, что она все равно обречена погибнуть.

Гидеон Кру вылез из машины и окинул взглядом здание приемной комиссии Трокмортонской академии. Это было возведенное в XIX веке псевдоренессансное сооружение из серого гранита, окруженное безупречно подровненными кустиками, симметричными клумбами и выкошенными лужайками. Надпись на бронзовой табличке на стене гласила, что здание называется «Суивин-коттедж» — черт бы побрал склонность «белой кости» к показному самоуничижению! К чему называть такие громадины коттеджами? На самом деле от здания за километр разило деньгами, привилегиями и высокомерием.

— Какая глупость! — возмущалась на стоянке Орхидея, стараясь оттянуть пониже полы оранжевого пиджака. — Не понимаю! У нас идиотский вид. Нас вытолкают в шею, да еще попинают по заднице.

— Не исключено, — согласился Гидеон, тащивший под мышкой толстую пачку бумаг, для изготовления которых потребовался напряженный многочасовой труд. Пригладив клетчатые брюки и пиджак и поправив полиэстеровый галстук, он зашагал к парадному подъезду.

— Не пойму, зачем ты так вырядился! — прошипела ему вслед Орхидея. — Мы здесь смотримся как на корове седло.

Он взял ее за руку, чтобы успокоить.

— Положись на меня. Обещаю, скоро ты все поймешь.

В комфортабельном зале ожидания они сразу привлекли внимание секретаря.

— Чем я могу вам помочь? — произнесла она нарочито нейтральным тоном.

— Хэлло! — воскликнул Гидеон и от души тряхнул ее удивленно протянутую руку. — Мы мистер и миссис Кру, собираемся записать в школу нашего сына Тайлера.

— Вам назначено?

— Да.

— Кто вас примет? — последовал высокомерный вопрос, как с амвона.

Гидеон порылся в своих бумагах.

— Мистер Ван-Ренсселаэр. — Он намеренно исказил почти до неузнаваемости старинную нью-йоркскую фамилию.

Она встала и исчезла — ни дать ни взять за алтарем. Но отсутствовала недолго.

— Вас приглашает мистер Ван-Ренсселаэр, — тщательно проартикулировала она, чтобы ему стало стыдно за кашу во рту.

Прием вел именно такой человек, какого Гидеон ожидал здесь увидеть: высокий, расслабленный, дружелюбный, одетый вполне просто. Длинноватые волосы и модные очки выдавали если не совершенно непредвзятого, то по крайней мере считающего себя толерантным и умеренным педагога.

«То, что надо!»

Ван-Ренсселаэр тепло поприветствовал посетителей, профессионально подавив тревогу при виде их одежды и манер.

— Большое спасибо за согласие нас принять! — воскликнул Гидеон после приветствий. — Мы хотели бы отдать нашего сына Тайлера во второй класс. Это особенный мальчик!

— Конечно. Разумеется, здесь у нас, в Трокмортонской академии, действует тщательно продуманная процедура собеседований с родителями и ребенком, учительских рекомендаций, тестирования в строгом соответствии с возрастом. К несчастью, желающих гораздо больше, чем мы можем принять. Боюсь — я, кажется, уже объяснял это по телефону, — в настоящий момент свободных мест во втором классе нет.