«То, что происходит, просто ужасно, - сказал Лерой. - Сейчас я припоминаю, что на прошлой неделе сюда приходил один из арендаторов блоков. Пришёл сюда и сказал, что почуял что-то мерзкое. Но я не придал этому значения. Даже не потрудился выйти и посмотреть».

«Не нужно винить себя, - сказала Маккензи. - Вы не должны брать груз ответственности на себя, так как не могли знать, что твориться что-то страшное».

Она взяла ключ и, не теряя времени, вышла на улицу. Проходя мимо блока, оформленного на Марка Райли, она лишь мельком заглянула в него. Запах никуда не делся, несмотря на то, что дверь была открыта уже минут десять.

Маккензи отперла 36-й блок и подняла дверь. Она понятия не имела, что её может ждать внутри, но была уверенна: хуже, чем то, что они нашли двумя блоками раньше, быть не может. Когда дверь поднялась, над головой автоматически зажегся свет. Он осветил содержимое блока 36, и Маккензи поняла, что стоит затаив дыхание.

На первый взгляд, там ничего не было. Несколько картонных коробок, старый письменный стол и ящик со старыми инструментами. Ничего необычного.

Так зачем утруждать себя перемещением трёх её ящиков в свой блок?

В этом не было никакого смысла...если только это не было сделано для того, чтобы помочь им опознать тело и направить их в её блок.

Она вошла внутрь и огляделась. В этот момент она увидела куклу, сидящую на полу между ящиком и картонной коробкой. Не в силах сдержаться, Маккензи подняла её. Кукла была жутко похожа на ту, что они видели в заброшенном доме. Но к руке этой игрушки была приклеена маленькая чайная чашка.

Кипя от злости, Маккензи бросила куклу на землю. Она пнула её, прямо как раздражённый ребёнок. И это ощущение смутило её. Выбегая из блока, она не могла отделаться от чувства, что проклятая кукла смотрит ей вслед.

Улыбается, даже...как будто знает какой-то секрет.

Маккензи стала понимать, что их просто водят за нос. Было очень плохо уже то, что, несмотря на множество мест, где орудовал убийца, у них всё ещё не было реальных улик. Но теперь, когда выяснилось, что он затеял с ними какую-то странную игру в кошки-мышки, Маккензи начала по-настоящему злиться.

Было 1: 34 утра, когда они с Эллингтоном свернули с шоссе на второстепенную подъездную дорогу. Они приехали по адресу, который взяли из договора Лероя. Помощник шерифа Райзинг подтвердил, что на этой дороге в небольшой чаще действительно есть несколько домов. Кроме того, он вызвал нескольких офицеров, чтобы они присоединились к нему в хранилище «Bellevue» и осмотрели оба имеющих отношение к делу блока.

По мере того как они с Эллингтоном ехали дальше по дороге, Маккензи всё больше убеждалась, что они опять попадут в заброшенный дом. Однако оставалось неясно, оставил ли убийца им какие-то жуткие улики и там тоже.

«Прости, что поднимаю эту тему, - сказал Эллингтон, - но, мне кажется, тебя что-то гложет. Я искренне извиняюсь, если разговор с моей матерью вывел тебя из себя».

«Дело не в твоей матери, - сказала она. - А в том, как ты меня ей описал. Но, не пойми меня неправильно, меня сейчас не волнует, что ты думаешь обо мне. Меня волнует, как нам скорее закрыть это гребанное дело».