Ольга смутилась, опустила глаза и почувствовала, что ей сейчас опять двадцать.

– Спасибо, Платон, что так быстро прилетел. Мне Павел сказал, что у тебя дела и ты не можешь быть на свадьбе Златы, но ты мне сейчас очень нужен.

Они вышли из здания аэропорта, и сочинское солнце, как горячий душ, обдало их своими безжалостными полуденными лучами.

– Не хочется тебя разочаровывать, – сказал Платон, – но меня никто на свадьбу не приглашал. Ох уж этот Пашка, дурак, до сих пор тебя ко мне ревнует. Ну и что случилось?

– Нужна помощь твоей крестнице, – сказала Ольга, поглаживая руль своей машины, и на этих словах голос сорвался. – Я боюсь, что Павел сегодня подарит этот проклятый камень Злате и этим очень обидит Киру, а она еще больше будет чувствовать себя ущемленной. Ты же знаешь, твоя крестница и так очень закрытый и обиженный на мир ребенок. Этот камень заставил родных людей ненавидеть друг друга в семье Павла, не хочу, чтобы так было и в моей.

– А что, и Лев, и Нора тоже здесь? – усмехнулся Платон.

– В полном составе, – вздохнула Ольга. – Две недели назад прилетела даже Айгуль. Нора же уже месяц живет у нас как на курорте.

– Она все с тем же самовлюбленным мальчиком Коленькой? – интересовался Платон ради приличия, что-то тщательно обдумывая в это время.

– Мальчик вырос, ему уже почти тридцать, хотя ее сын Глеб, которому уже двадцать четыре, смотрится рядом со своим отчимом почти ровесником. Он, кстати, тоже приехал два дня назад, – отвечала Ольга, ловко передвигаясь по узким улочкам Сочи.

– Да, у тебя дома настоящий серпентарий, – пожалел ее Платон.

– Ты же знаешь, я терпеливая, – сказал Ольга так, словно имела в виду что-то другое.

– Ну, это даже не обсуждается, – Платон решил не замечать ее серьезного тона и перешел на шутливый. – Ты ведь живешь с Пашкой, а это может выдержать только человек огромного терпения. Я это знаю как никто, потому что сам его терплю с детства.

– Мне кажется, пришло время, – не поддержала его шутливый тон Ольга. – Как ты тогда сказал, время правильных решений. Я думаю, что готова к ним.

– Ну ты же понимаешь, – немного помолчав, произнес Платон, – что это будет чревато для твоей семьи, и ты можешь просто не выйти из этого боя без потерь.

– Наверное, я могу об этом пожалеть, – сказала Ольга, – но я должна это сделать для Киры. Пойми, хоть я сопротивляюсь и убеждаю себя, что так лучше, но я чувствую перманентную вину перед своей старшей дочерью. Возможно, и этот проклятый камень я воспринимаю так жестко именно поэтому.

– Ну, насчет камня можешь не переживать, я нашел одну вещь, которая перебьет любой камень.

Платону хотелось поддержать эту по-прежнему красивую женщину. Сейчас он был готов на все, лишь бы она перестала кусать до крови свои пухлые губы. Для него она оставалась тем самым белым лебедем, которого он увидел в Большом без малого тридцать лет назад.

– Я сегодня познакомлю вас со своей невестой, – сбивчиво говорил Пашка приятелям.

Они дружили с детства. Три красивых мальчишки из интеллигентных и богатых московских семей понимали друг друга с полуслова.