— Ты знаешь, — сказала я через какое-то время, приподнявшись на локте и заглядывая ему в глаза, — нам надо идти.

— Куда? — удивился Эрик, прижимая мою голову к своей обнаженной груди.

— Это сюрприз, — улыбнулась я.

— Ну чего ты так долго? — обиженно закричал Сашка, едва мы зашли в номер. — Я уже целый день здесь сижу, а ты обещала мне башню и аттракционы. — Ему стукнуло двенадцать, и у него вдруг резко испортился характер. Вилька утверждала, что это возрастное. — Ты кто? — спросил он Эрика.

То же самое готов был спросить и Эрик, с интересом разглядывая мальчишку. Я промолчала, с грустью констатируя факт, что не знаю, как ответить на этот вопрос.

— Познакомьтесь, — наконец улыбнулась я. — Это Эрик. А это Александр. Можно Алекс. И, вообще, вам будет проще общаться по-французски.

Сашка, действительно, хорошо болтал по-французски. У него были способности к языкам, хотя Вилька не без язвительности заметила, что это наследственное. Она до сих пор, кажется, не могла простить, что я скрыла от нее факт рождения ребенка. Но что я могла поделать? Вначале, когда я только поняла, что беременна, я все еще ждала Эрика, потом уже было поздно делать аборт, да и не знаю, решилась бы я. Но тут вмешался Жора, спасибо ему большое. «Тебе доучиться надо, — сказал он, — а мы с мамой ребенка воспитаем, как своего. Да и на работу сейчас с детьми не очень-то берут. Может и замуж захочешь выйти, опять же с ребенком не очень-то много желающих будет».

Тогда мне и, правда, казалось, что это хороший выход. Материнского инстинкта я в себе не ощущала ни капельки. В институте никто не заметил моей беременности под бесформенными свитерами, в которых я любила ходить, а живота у меня почти и не было. В апреле я написала заявление об академическом отпуске и уехала к тете в Новгород, там Сашка и родился. Тетя работала врачом в роддоме, и в справке о рождении стояло имя моей матери. Так все и было. Вот только как сказать теперь это маленькому человечку, который всю жизнь считал меня сестрой, а бабушку мамой? Жора с мамой уверяли, что ребенок должен в конце концов узнать правду и чем скорее, тем лучше. Но я так просто не знала с какого бока к этому разговору подойти.

— А у тебя какой мотоцикл? — прислушалась я к их разговору.

— Харлей, — ответил Эрик.

— Ух, ты, здорово! А ты меня научишь кататься?

— Конечно.

— А когда мы пойдем башню смотреть?

— Сейчас и пойдем, — Эрик посмотрел на меня. Я улыбнулась и кивнула.

Мы гуляли по городу, потом все же забрались на башню, посидели в кафе. Эрик с Сашкой болтали без умолку, а я все думала, что сказать Эрику. Ведь что-то надо сказать.

— Хочу мороженого, — заявил Сашка.

— Ты уже два съел. Лопнешь.

— А ты отойди, — хитро прищурился Сашка.

Я вздохнула и пошла к прилавку. Возвращаясь, я вдруг услышала:

— А где твоя мама?

— Как где? — удивился Сашка. — За мороженым пошла. — Потом понизил голос и почти шепотом произнес: — Только она не знает, что я знаю, что она моя мама. А я знаю, — хихикнул он, — я подслушал.

Я так и встала, как вкопанная с мороженым в руках.

Эрик глянул на меня и сказал: