– Погоди, я не понимаю… При чем тут Костя?

– Он меня выследил, оказывается… вернее, не он – его Гоша, правая рука и вообще козел редкий… Я давно подозревала, что он за мной шпионит постоянно… значит, узнал, что я билет в Москву заказывала. И телефон прослушивал наверняка… – Мэри снова закрыла лицо полотенцем и умолкла.

Я же лежала, стараясь переварить полученную информацию. В голове не укладывалось… Я встречалась с Костей всего один раз, но он произвел на меня очень хорошее впечатление, показался человеком открытым, спокойным и до крайности влюбленным в Мэри. Он смотрел на нее такими глазами, что мне иной раз было чуть-чуть завидно. Он чем-то неуловимым напоминал мне Алекса – может быть, дело в национальности или в манере держаться – хотя Алекс европеец до мозга костей, а муж Мэри все-таки немножко люмпен, из этих «новых», поднявшихся на криминале. Но он прекрасно умел маскировать это, не употреблял арго, не позволял себе ничего лишнего. Однако нутро все равно не спрячешь, не скроешь, не отлакируешь образованием и наносными манерами – это должно быть все-таки врожденным.

Со мной Костя держался ровно и приветливо, разговаривал о недвижимости, шутил, но в черных глазах я иногда угадывала острое желание больше не встречаться. Мэри потом обмолвилась, будто бы он считает, что я наговариваю ей на него, пытаюсь как-то очернить и подорвать их отношения. Разумеется, она посмеялась, но я на всякий случай решила больше с Костей не пересекаться.

– Мэри… почему ты думаешь, что это Костя?

Она встрепенулась, почему-то напомнив мне взъерошенного воробья на ветке морозным утром, подняла пустые заплаканные глаза:

– Неужели ты меня не слышишь? Я же сказала – он был здесь… Вошел в ресторан, прошел в кабинет, где мы сидели, вызвал Германа… я пошла с ними, Костя закричал, приказал вернуться, я не послушалась… и тогда он… он выстрелил… взял и выстрелил прямо ему в грудь… – Она подавила рыдания, помолчала. – Так буднично, спокойно – как будто делает это постоянно, понимаешь, Марго? Потом убрал пистолет и сказал мне – мол, живи теперь и оглядывайся. И не дай бог не вернешься через неделю – найду и живьем закопаю.

Я никогда не считала себя слабонервной барышней, бывала в переделках сродни этой, но то, что сказала сейчас Мэри, повергло меня в ужас. Если бы дело касалось лично меня, я, наверное, не придала бы угрозам такого значения – но как, каким образом мне защитить эту девушку, самого дорогого мне человека? Что я могу – я, слабая женщина? Мэри, моя, Мэри, как бы я хотела забрать все твои неприятности, как бы хотела оградить тебя от всех этих ужасов…

– Ты не поедешь никуда, – решительно заявила я, с усилием садясь на кровати и подавляя приступ тошноты, подкатившей к горлу от перемены позы. – Я не отпущу тебя, понятно?

– Марго, милая… ты не понимаешь, – печально улыбнулась Мэри, погладив меня по щеке холодной рукой. – Я не могу не ехать – иначе подставлю под удар тебя. Костя не бросается словами, он вернется, тогда пострадаешь ты. А вот этого я уже не переживу.

– Я не понимаю, Мэри! Я не понимаю этого самопожертвования! Как можно спокойно возвращаться к такому человеку?! Ну, ты ведь не жертвенная овца, правда?