– Прости, я не хотел…

– Не ври, – ее голос был глухим и тихим, я еле разобрала. – Ты хотел – просто не мог найти повода.

– Мэри…

– Уходи, Алекс. Я все сделаю сама. Уходи. Нет, стой. – Она с усилием сняла с пальца перстень, провела им по кровоточащей ранке на щеке и протянула Алексу: – Вот, возьми. Ты ж на память хотел – так пусть будет это.

– Зачем… – начал он, но Мэри повысила голос:

– Все, уходи. Мне больно, я хочу встать и обработать рану.

Алекс поднялся, небрежно надев кольцо на мизинец, и вышел. Наткнувшись на меня, он даже не удивился, кажется, а только спросил шепотом:

– Опять подслушивала? Собирайся, нужно ехать.

Когда я, уже совершенно готовая к выходу, постучала в его кабинет и толкнула дверь, не дождавшись приглашения, то обнаружила Алекса сидящим в кресле и рассеянно вертящим в пальцах перстень Мэри. Я приблизилась и заглянула через плечо – он рассматривал неровные штрихи, оставленные капельками крови на идеальной поверхности бриллианта.

– Она ненормальная, Марго, – буднично сообщил он мне, словно я сама не знала этого.

– А кто нормальный, Алекс? Я? Или, может быть, ты?

– Марго, она не говорила тебе, что знает дату своей смерти? – неожиданно спросил он, и я вздрогнула:

– Ты что?! Нет, конечно.

– А вот мне сказала. Но назвать отказалась, хотя я очень настаивал.

– Зачем тебе?

– А как иначе я смогу ее уберечь?

С этого момента я опять перестала его понимать. То он кричит, что знать ее не желает, называет сучкой и ненормальной, а то говорит тихим голосом такие ужасные вещи и собирается защищать ее от чего-то. Кто из них двоих более ненормален, определить не взялся бы, я думаю, ни один психиатр. Так что куда уж мне…

Пока я размышляла, Алекс успел сложить в сумку вещи Мэри, упаковать в почтовый конверт прядь ее волос и только над перстнем он задержался на мгновение, еще раз внимательно осмотрел его и только потом опустил в тот же конверт.

– Едем, Марго, много дел.

Он привез меня на какой-то пустырь – я даже не думала, что в Швейцарии случаются такие заброшенные места. Это не была свалка в прямом смысле, но тут полно было остовов старых автомобилей, каких-то полуразложившихся покрышек, запчастей, горы старых газет и тряпья. Запах соответствующий… Меня едва не вывернуло наизнанку, я с трудом дышала, стараясь делать это пореже, чтобы не вбирать в легкие здешний смрад.

Алекс извлек из багажника сумку и какой-то бумажный пакет, из которого вынул яркую коробку.

– Что это? – спросила я, борясь с подкатившей тошнотой.

– Это Мэри, – хохотнул Алекс, разворачивая коробку лицевой стороной ко мне.

Я присмотрелась и ахнула – надувная кукла из секс-шопа. Но самым забавным моментом оказалось имя на упаковке, то, которое нужно, – «Мэри». Не зная, плакать или смеяться, я отвернулась, а Алекс, распаковав коробку, вздохнул:

– Господи, ты видишь, чем приходится заниматься ради паршивых ста тысяч?

– Ста тысяч? – удивилась я, и он подтвердил:

– Да, дорогая. Именно в эту сумму оценил Костя жизнь своей обожаемой жены. Сто тысяч в европейской стабильной валюте. Вот так.

– И ты что же – возьмешь?