– Да, я помню, тебе нужно мое заявление. – Биней устало провел рукой по лбу. – Я тебя не подведу. Ты мне здорово помог этим вечером. Что они там изрекли на сей раз? Я забыл.

– Высказался Мондиор 71-й. Сам великий пророк номер один. Он сказал – погоди-ка – что близится срок, когда боги очистят мир от греха, и что он может назвать точный день и даже час, когда это все свершится.

Биней застонал.

– Ну, и что в этом нового? Они ведь это твердят уже много лет?

– Да, но теперь они стали добавлять новые жуткие детали. Как тебе известно, Апостолы утверждают, что мир гибнет уже не первый раз. Они учат, что боги намеренно создали людей несовершенными, чтобы испытать их, и дают нам один год – по их божественному отсчету, а не по нашему – чтобы мы могли исправиться. Это срок называется Годом Праведности и составляет ровно 2049 наших лет. Но когда очередной Год Праведности кончается, боги вновь и вновь убеждаются, что мы погрязли во грехе и пороке, и уничтожат мир, посылая на него карающий огонь из священных мест на небесах, называемых Звездами. Так, по крайней мере, говорят Апостолы.

– Звезды? Они имеют в виду солнца?

– Нет, Звезды. Мондиор говорит, что Звезды в корне отличаются от шести солнц. Ты разве никогда не прислушивался к речам Апостолов?

– Нет – чего ради?

– В общем, когда Год Праведности кончается и выясняется, что калгашские нравы не изменились к лучшему, эти самые Звезды извергают на нас: священный огонь и сжигают дотла. Мондиор говорит, что это случалось уже много раз. Но боги каждый раз проявляют милосердие, по крайней мере часть богов: после конца света добрые боги пересиливают более суровых, и человечеству дается еще один шанс. Наиболее праведные спасаются от погибели, и устанавливается новый срок: людям дается еще 2049 лет, чтобы отречься от зла и порока. Ныне срок уже близок, говорит Мондиор. 2049 лет со времени последнего катаклизма уже на исходе. Через каких-нибудь четырнадцать месяцев солнца исчезнут с небосвода, и эти его мерзкие Звезды извергнут пламя с черного неба, чтобы смести грешников с лица планеты. Если точно, это произойдет девятнадцатого числа будущего тептара.

– Четырнадцать месяцев, – задумчиво повторил Биней. – 19 тептара. Он весьма точен, не так ли? Должно быть, может предсказать и время дня?

– Говорит, что может. Вот потому мне и нужно, чтобы высказался кто-нибудь из обсерватории, предпочтительно ты. В последний раз Мондиор заявил, что точное время катастрофы можно предсказать научным путем – оно, мол, не просто указано в Книге Откровений, его можно вычислить тем же способом, которым пользуются астрономы для… для…

– Для вычисления движения солнц и планеты? – сухо осведомился Биней.

– Ну да, – смутился Теремон.

– Тогда у мира еще есть надежда, если только Апостолы не лучшие астрономы, чем мы.

– Скажи по этому поводу какие-нибудь слова, Биней.

– Сейчас. – Им снова принесли напитки. Биней обхватил пальцами свой стакан. – Что, если так: первейшая задача науки – отделить правду от лжи на пути к познанию истинных законов вселенной. Мы, ученые, не считаем научным метод, когда истину заставляют служить лжи. Да, мы способны теперь предсказать движение солнц по небу – но даже с помощью своего лучшего компьютера мы, как и прежде, неспособны предсказать волю богов. И вряд ли когда-нибудь будем способны. Ну как?