На помощь пришел Волков - задал вопрос относительно обоза с продовольствием, который следовало направить к Николо-Угрешскому монастырю, где было больше всего больных, но он чьим-то случайным распоряжением ушел к Девичьему монастырю, при котором в бараках тоже были больные, но в меньшем количестве. Архаров был рад вопросу - пусть даже от Волкова, искавшего, чем бы заняться, пока Орлов развлекает Еропкина, - и принялся давать обстоятельный ответ, загнав туда, где хранились детские страхи перед кулаками чужих мальчишек, еще и этот новый страх, такой постыдный, что облекать его в слова - сгореть со стыда. Страх, что рядом с клавикордами возникнет и черноволосая худощавая женщина, хотя ей тут решительно неоткуда взяться, и задаст вопросы, не имеющие разумного ответа. Дурацкий страх, дурацкая растерянность, достойные разве что Левушки - потому что он придает женщинам слишком великое значение и пускается в разговоры с ними, как если бы это было важным делом. Так ли, сяк ли, Архаров не определил для себя своей тревоги словесно и только, говоря с Волковым, крутил на пальце какой-то ключ, подобранный там же, в гостиной, на бюро.

Орлов меж тем подозвал Левушку, спросил о чем-то, Левушка звонко отвечал:

– Все тут, ваше сиятельство, собраны в сенях, прикажете звать?

И на другой тихий вопрос едва не рассмеялся:

– Да не разбегутся! Они за господином Архаровым хвостом ходят, не отцепятся!

Филатка, уловив движение графского подбородка, скользнул за дверь - за новыми визитерами.

– Вот и ладно, - сказал граф Орлов. - Приступим, стало быть. Ты жаловался, батюшка Петр Дмитрич, что в Москве ныне полиции нет, и без нее трудно. Иные померли, иные без вести сгинули. Вон господин Шварц подтвердит - и впрямь дело плохо. И когда я гвардию обратно в Петербург заберу, смотреть за порядком будет некому. Вот ты и оказался неправ. Она милостью Божьей сама образовалась. Господин Архаров, тащи сюда свое воинство!

Трудно было предположить, что граф, как Архаров, бегал советоваться со Шварцем. И вряд ли Шварц сам донес до него свою мысль в устном или письменном виде. Немец соблюдал на лице полнейшее спокойствие, но сделал шаг назад и несколько откинул голову - что для него могло служить признаком сильного недоумения. Очевидно, права была государыня относительно Григория Орлова: сей высоко вознесенный офицер знаний имел мало, но до многого доходил своим живым и причудливым умом.

Архаров, не показывая удивления, выглянул в дверь, первыми увидел Федьку с Тимофеем и молча сделал знак: ко мне!

Мортусы, ощущая неловкость, вошли и остались у дверей. Но не все - все бы и не поместились. Никодимка, которому бы остаться в коридоре, тоже втиснулся вместе со своим мешком. Устин же, наоборот, хотел остаться, но Тимофей подтолкнул его. Саша Коробов тоже оказался с мортусами и встал вместе с Демкой, а Клаварош пристроился к высокой консоли и картинно об нее оперся.

Архаров покрутил носом - никакого порядка…

– Кто таковы? - спросил удивленный Еропкин.

Компания выглядела именно так, что, встретив ее на московской улице, всякий, даже будучи при оружии, тут же нырнул бы в ближайший переулочек, уступая дорогу. Один Ваня с его вырванными ноздрями чего стоил…