Увидев Архарова, что прямо на коне едет через бастион к бараку, мортусы даже не слишком удивились.

Тот, кто подрядил их на уборку мертвых тел, не чаял, что чума затянется до осени. Казенной теплой одежды у них не было, а каждый, ночуя в неотапливаемом бараке, норовил закутаться на свой лад, в тряпье, где-то подобранное по случаю. Зрелище было - как если бы на бастионе поселились городские нищие.

Но теперь были видны лица.

Лица были не таковы, чтобы млеть от восторга. Они соответствовали ремеслу этой честной компании и выдавали приверженность многим порокам. Однако увидеть других он и не ждал.

– Хлеб да соль, - пожелал Архаров, видя, что мортусы расходятся от котла с дымящимися мисками в руках.

– Ем, да свой! - вразнобой откликнулись мортусы.

Навстречу вышел сержант в грязной епанче, зевая во весь беззубый рот.

– Чего вашей милости вдругорядь угодно? - не слишком учтиво осведомился он.

– Федора ищу. И того молодца, что растолковал про рябую оклюгу. Прими…

Архаров спешился, отдал поводья сержанту и преспокойно пошел к мортусам.

– Ты, что ль, Ваня? - спросил безносого верзилу.

– Запомнил, - хмуро сказал на это верзила. - С чем пожаловать изволил, талыгайко?

– Мне фура нужна и балахонов ваших штуки четыре. С крюками, как положено.

Гнусавый Ваня чуть не выронил миску.

– На что тебе? - почти по-человечески спросил он.

– Мародеров из ховринского дома выковыривать.

– Крюками?!

– Именно так, - подтвердил Архаров. - Молодцы, ступайте сюда, растолкую.

Первым быстро подошел высокий красивый парень, лет двадцати двух, черноглазый, чернобровый и кудрявый, любой купец хотел бы заполучить такого орла в приказчики - не было бы отбою от покупательниц. По его лицу Архаров прочитал, как если бы написано большими печатными буквами: норов пылкий, упрямый, чувства вскипают бурно, разражаясь мордобоем или слезами, и при этом парню вечно подавай нечто невозможное, для чего пришлось бы идти на край света. Иной рекомендации не понадобилось - перед ним был Федька.

Далее - за Федькиной спиной встал сорокалетний крупный мужчина, не толстый, но тяжеловесный, пожалуй, поплотнее телом самого Архарова, да и ростом повыше, русоволосый и голубоглазый, с короткой бородой, прямым носом, огромными ручищами. Был он несколько скуласт и раскос - знающий человек сказал бы по разрезу глаз, что в роду у него - какие-то сибирские инородцы.

И подошел вразвалочку молодец щуплого сложения, остроносый, белобрысый, кудлатый, как нечесаный пес, с плохо растущей рыжеватой бороденкой, но живая его мордочка, малость напоминавшая Левушкину, выражала ум и сообразительность, особенно они светились в прищуре темных глаз.

Затем подошел мужик лет пятидесяти, клейменый - три буквы в вершок высотой, на щеках и на лбу, составляли слово «ВОР». Подошел рыжий курчавый невысокий парнишка,. И еще мортусы подтянулись.

Компания была опасная, что и говорить, много чего повидавшая компания. Если Федька стал преступником по дурацкой случайности, то Ваня - вряд ли! И прочие тоже не выглядели законопослушными гражданами. Хотя как посмотреть - законопослушные граждане сидели по домам, оберегаясь от чумы, или вовсе сбежали, а этот сброд добровольно очищал Москву от заразы. Хотя добровольность была не совсем правильная: не хочешь вывозить зачумленные трупы - сиди под замком. Но ведь на что-то же они рассчитывали, берясь за свой новый промысел!