– Ага, не нравится?! – злорадствовал Еремеев. – Сан Саныч вам еще покажет кузькину мать! Вы у меня дорого заплатите за сегодняшний ужин!

Адреналин в крови зашкаливал, а потому усталость, недомогание и прочие проблемы отошли в сторону и сейчас нисколько не волновали Александра. Беспокоило лишь два вопроса: сколько в загашнике патронов и как бы ему изловчиться, чтобы попасть монстру в глаз? А еще в области груди, там, где остался ожог от так называемого амулета Руха, возник нестерпимый зуд. Так и тянуло почесать, видимо, на нервной почве.

– Жаль, тут ни единой бойницы. Сейчас бы спокойненько расстреливал клыкастых, да еще мог бы эльфийским луком воспользоваться. Дюжина стрел с зачарованными наконечниками наверняка бы пришлась тварям не по вкусу.

Он сейчас позабыл, что для стрельбы из этого лука требуется магическая энергия, к которой ему запретил обращаться не только целитель, но и дуб-ведун. Впрочем, когда тебя едва не сбивает с ног при каждом сотрясении избы, о запретах забываешь.

– Зато я как-то сразу согрелся.

Он снял с плеча колчан, положив его на пол, расстегнул кафтан и рубаху. Глянул на зудящий ожог.

– Ух ты! Он до сих пор светится! – Еремеев не отдавал себе отчет, что размышляет вслух. – Весьма кстати! Хоть гляну, что у меня в арсенале.

Мрак в комнате немного развеялся. Видимость, хоть и на расстоянии вытянутой руки, сразу улучшила настроение взбудораженного молодого человека.

Он выгреб содержимое всех карманов и разложил на полу у стола.

– Патронов револьверных – двадцать четыре штуки. Мало. Заряды для пистолей – двенадцать штук. Тоже негусто. Перстень предателя… – Так Александр окрестил кольцо, оставленное Кочебором у стены под столом. – И мне почему-то кажется, что воспользоваться им не судьба. Два серебряных желудя. Их-то я чего с собой таскаю? Противоядие. – Стоило упомянуть это слово, и задора поубавилось. Он не имел права сейчас умирать, поскольку от этого зависела судьба сразу двух девушек. Через несколько секунд тяжких раздумий он продолжил: – Идем дальше. Фляжка с бодрящим снадобьем, парочка сухарей, носовой платок. Платок?

Еремеев развернул квадратный лоскут ткани. Он являлся капканом для тех, кто пытался взять что-нибудь, на нем лежащее. Правда, для этого ловушку следовало зарядить и произнести кодовое слово. Именно с помощью этого платка Александр поймал зверюгу, впоследствии ставшую Жучкой.

– Пойти, что ли, выложить его перед входом в избушку? Хотя там такие кабанчики, что вывернут вместе с капканом часть дома, а он и так еле держится. Ладно, что тут еще? Кошелек, второй. А в нем что? Даже интересно посмотреть.

В первом, увесистом, находились монеты, и Еремеев даже помнил, что там дюжина золотом и полтинник серебром. А во втором… Он высыпал содержимое на пол.

«Алмазы? Три камешка из разбитого алтаря? Пожалуй, самые бесполезные вещи в нынешней ситуации. Была бы рогатка, сгодились бы. Что там еще? – Еремеев придвинул к себе нечто, замотанное в лоскут. – А про эту штуковину я вообще забыл. Ее Горислава преподнесла в подарок от деревни, у которой я со стагазом схлестнулся. И ведь ценная вещь для гномов, как она сказала. Только какой мне прок от этого кусочка металла?»