Творимира еще вчера вечером посетил кое-кто из «уважаемых» господ, входящих в совет вече, и попрекал излишней жестокостью. Дескать, его решения не были утверждены вече, а потому подлежат суду. Хорошо рядом оказался отец Серафим и поддержал особиста словом божьим, «советчики» сразу побледнели и поспешили убраться восвояси.

После падения Дорогобужа Карл Семнадцатый мог направить войска либо на юг, в сторону Ельни, либо на запад, к Смоленску. Южное направление было слабо защищено, и захват Ельни, а потом и Рославля не представлял особых трудностей. Однако поход вдоль границ Московии мог обернуться фланговым ударом со стороны восточного соседа, ведь после сражения под Псковом, где шведы получили мощную оплеуху, никаких договоренностей с Пожарским заключено так и не было.

«Нет, Карл наверняка пойдет на Смоленск. Захватив столицу, он заставит вече подписать любую бумагу, и республика станет шведской провинцией. Опять же, ему лучше разбить нашу армию в том же Кардымове. Полагаю, воевода ее не оставит ради бумажки о полномочиях. Жаль, Огнедара убили. Его можно было во главе обороны поставить, народ боярина почитал». Творимир еще раз посмотрел на карту.

Вместе с тремя полками на подмогу в сторону Кардымова отправилась дюжина особистов. Творимир поставил им задачу: предупредить руководство войска о готовящемся покушении и предпринять самые строгие меры по его предотвращению.

В дверь постучали.

– Входи, – разрешил Творимир, полагая, что за дверью – его новый помощник.

– Командир, к зданию управы подбросили записку для тебя. Проведена полная проверка, бумага опасности не представляет.

– Кто проверял?

– Сержант Лютобор.

С некоторых пор вся корреспонденция подвергалась тщательному анализу, которым занималась специальная группа при особом отряде.

– Хорошо, оставь записку на столе.

Когда дверь за помощником закрылась, Творимир взял свернутый в трубочку лист. Ничего хорошего от послания он не ожидал – время не то. Однако, ознакомившись, все же не сдержался от бранного слова:

– Все равно мне нагадил!

Записка была от Кочебора. В ней сообщалось, что Зарина попала-таки к нему в руки и теперь лазутчик знает, как использовать ее на благо шведского короля. В тексте был явный намек на привлечение девицы к вербовке одного молодого боярина.

– Да, не всех продавшихся удалось вчера выловить! Очень жаль. Теперь еще гадать, чего Данила отчебучит? Этот дров наломать горазд. И ведь не образумишь, пробовал уже. – Творимир рассуждал вслух. – Надо гонца в Крашен отправить. Токмо что написать эдакого, дабы задиру проняло?

Слухи о подвигах Данилы уже дошли до Смоленска, и сей молодой боярин нынче стал самой обсуждаемой персоной. Простые люди говорили о нем с восторгом, постоянно сравнивая с нынешним руководством города. И это сравнение было явно не в пользу вече. Именно поэтому в совете вече большинство скрежетало зубами при одном упоминании крашенского наместника.

«Зарину он врагу без боя не отдаст, – продолжал размышлять Творимир. – Но эти сволочи могут запросто одурачить парня. Сумеет ли он разгадать их козни? Вряд ли. Раз уж даже я попался…»