– Дорогой лорд Аверан, а вам известно как поступают прекрасные пленницы с домами своих похитителей?

На ступенях загородного дворца поспешно выстроились слуги, но совершенно игнорируя необходимость представить служащим свою жену, Аверан с сомнением спросил у меня:

– Делают перестановку? Заказывают новую мебель? Меняют обои?

– Вообще-то я имела ввиду разбивание стекол, фарфора и прочих бьющихся и пригодных к слому предметов, но мне нравится ход ваших мыслей, – была вынуждена признать я.

– Да, жениться на вас было очень правильным решением – я люблю этот дом, – ответил герцог, и совершенно неожиданно добавил: – Дорогая, ты не поверишь, но я только что спас наш дом. И тебе бы уже в целом пора начинать смотреть на меня как тогда в парке.

Я посмотрела на него с нескрываемым сомнением.

– Что ж, – продолжая игнорировать всех, включая дворецкого, который пытался получить хоть какие-то указания, свернул к лестнице и понес меня наверх мой уже супруг, – в ближайшее время займусь твоим героическим спасением.

Через несколько минут термин «спасение» обрел лично для меня совершенно иное, существенно отличающееся от прежнего, значение. Единственное, что я могла утверждать уверенно – спасали меня с упоением путника дорвавшегося до источника живительной влаги посреди иссушенной пустыни.

Наутро я все же поинтересовалась, какое отношение продолжавшийся всю ночь процесс имеет собственно к спасению, и меня тут же заверили, что самое непосредственное – в смысле значительно усиливает способности к спасению.

Не то чтобы я поверила…

От всех прочих городков северной Ландрии наш Уэстенс отличал один неоспоримо положительный факт – у нас искренне верили в сказочную, волшебную и умопомрачительную любовь.

И тому способствовало немало причин.

К примеру – не верите в любовь с первого взгляда? Напрасно. Совершенно напрасно, вот помнится в 1769 году юный ненаследный принц Ландрии, проезжая по городу, увидел прелестную цветочницу шестнадцати лет, чей папенька чаще возлежал на мостовой в состоянии блаженного опьянения, нежели заботился о благе семьи, а матушка была вынуждена самолично копаться в земле на заднем дворе покосившегося дома, взращивая цветы, продаваемые в последствие единственной дочерью. И что вы думаете – полюбил с первого взгляда. Городские кумушки поговаривают, что поразило его будто молнией и женился, как есть женился уже на следующий день, а опосля увез цветочницу в свой замок, где холил и лелеял до самой смерти и умерли они в один день.

Или может, думаете, что для любви существуют преграды? Это вы зря. Вот помнится в году 1784 герцог Меруанский, запертый суровым руководителем академии во избежание позорного союза отпрыска благородного семейства с пастушкой, запер его в казематах. И что бы вы думали – сбежал. Как есть сбежал. Нашел свою пастушку, женился на ней в тот же день, а после холил и лелеял до самой смерти и умерли они в один день.

А может статься верите, что любви покорны лишь юные да горячие сердцем? В году так 1796 преклонных уж лет новый руководитель военной академии прибыл в наш городок, узрел он пышных форм вдову Лагерфельд и… женился на ней в тот же день, а после холил и лелеял до самой смерти и умерли они в один день.