Люпен, было бы невозможно, то во всяком случае давние знакомцы, доверяющие друг другу.

Но как я познакомился с ним? Почему мне было оказано доверие и я стал его биографом? Я, а не кто-то другой?

Ответ прост: только случай определил этот выбор, и моей заслуги тут нет. Случай поставил меня у него на пути.

По чистой случайности я оказался причастен к одному из самых странных и загадочных его приключений и так же случайно стал актером в драме, поставленной этим замечательным режиссером, таинственной и запутанной драме, богатой столькими перипетиями, что теперь, когда я собираюсь рассказать о них, чувствую себя немного растерянным.

Первый акт разыгрывался в ту пресловутую ночь с 22 на 23 июня, ночь, ставшую притчей во языцех. Что касается меня, то я считаю необходимым сразу же сделать оговорку: не совсем нормальное свое поведение в тех обстоятельствах я могу приписать лишь совершенно необычному умонастроению, в котором пребывал, вернувшись домой.

Мы с друзьями обедали в ресторане «Каскад» и весь вечер, покуривая, слушая цыганский оркестр, который играл меланхолические вальсы, говорили только о преступлениях и грабежах, жутких и темных историях.

А они, как известно, не располагают к хорошему сну.

Сен-Мартены уехали на автомобиле. Ночь была теплой и темной, и мы с Жаном Даспри, – милый, беззаботный

Даспри, через шесть месяцев ему было суждено погибнуть в Марокко при трагических обстоятельствах – словом, мы с

Даспри возвращались домой пешком. Когда мы подошли к небольшому особняку на бульваре Майо, где я жил уже год с момента приезда в Нейи, он спросил:

– А вам никогда не бывает здесь страшно?

– Что за странная идея!

– Господи, да ведь этот особнячок так изолирован!

Соседей нет… пустыри… Скажу вам честно, хоть я не из трусливых, однако…

– Вот именно, вы не трус, а весельчак!

– О! Я сказал об этом просто так, между прочим.

Сен-Мартены подействовали на меня своими рассказами о грабителях.

Пожав мне руку, Даспри удалился. А я достал ключ и открыл дверь.

– Вот те на! Антуан забыл оставить горящую свечу, –

прошептал я.

И сразу же вспомнил: Антуана в доме нет, я отпустил его. В ту же секунду темнота и тишина стали мне неприятны. На цыпочках, как можно быстрее я поднялся в спальню и, против обыкновения, повернул ключ в замке, затем запер дверь на задвижку и зажег свечу.

Огонь помог мне вновь обрести хладнокровие. Однако я предусмотрительно вынул из кобуры большой дальнобойный револьвер и положил его рядом с кроватью. Эта предосторожность окончательно успокоила меня. Я лег и, как обычно, чтобы заснуть, взял с ночного столика книгу, ожидавшую меня каждый вечер.

Каково же было мое удивление, когда на месте разрезного ножа, которым накануне заложил страницу, я обнаружил конверт, запечатанный пятью красными сургучными печатями. Я схватил его, горя нетерпением. На конверте вместо адреса были проставлены мое имя и фамилия, да еще пометка: «Срочное».

Письмо! Письмо на мое имя! Кто мог положить его сюда? Немного разволновавшись, я вскрыл конверт и прочел:

– «С того момента, как вы распечатали это письмо, что бы ни случилось, что бы вы ни услышали, не шевелитесь, не делайте никаких движений, не кричите. Иначе вы пропали».