Я ощутила его горячий рот на своей груди, бешено трепещущий на соске язык и первые тянущие движения рта, и точка невозврата была пройдена с громким гортанным стоном. Быстро и неконтролируемо меня накрыло, клитор задергался между складками мокрой плоти без единого прикосновения, судорожно сокращаясь, сбивая меня с ног, вырывая громкий стон изнеможения, и я, откинув голову назад, содрогалась в оглушительно остром оргазме. А он жадно кусал мои соски, продлевая это безумие, эти постыдные конвульсии, сжимая все так же мои руки и не давая упасть. Потом наступила тишина, в которой было слышно лишь наше общее дыхание. Мои щеки взмокли от слез, и я боялась открыть глаза. Меня шатало от стыда и от понимания, что я унизительно кончила только от того, что он ласкал мою грудь. Даже не целовал и не брал меня. Мое тело… оно меня предало. Как и мой разум.

— Посмотри на меня, малыш… открой глаза.

Я отрицательно покачала головой.

— Уходи. — сквозь зубы, чтоб не разрыдаться от унижения. Какая же я убогая идиотка. Такая вся жалкая, ничтожная. Неет, ничего не изменилось, я как была его подстилкой тогда, так и осталась ею сейчас.

— Не стыдись меня. Твое тело просто очень чувствительное… а я слишком хорошо его изучил.

Что за адскую власть он имеет надо мной, во что я превратилась рядом с ним, что еще он заставит меня сделать всего лишь силой своего голоса? Он просто манипулирует мной, как хочет. Это ужасно. И я просто отвратительна.

— Уходи, — прокричала и приоткрыла глаза, — убирайся, не прикасайся ко мне больше никогда.

Он не ожидал, и его руки разжались, и я чуть не упала, хватаясь за подоконник и натягивая платье, лихорадочно пытаясь его застегнуть и, конечно же, безуспешно.

— Что за истерика? Чего ты стыдишься?

— Всего, — выпалила уже не сдерживая слез. — Всего стыжусь. Рядом с тобой.

— Это просто этап привыкания. Я твой муж, я видел тебя всю. Я трогал тебя везде. Я трахал тебя везде.

— Это было в прошлом. Сейчас я этого не хочу. Мой разум не хочет тебя. Мое сердце не хочет. Душа не хочет. А тело… да, это просто насилие. Похоть. Ты пробуждаешь во мне похоть, как и в любой самке, которую совращаешь. Ты лжешь и мне, и себе. Потому что я не хочу тебя. Потому что мою душу тебе не совратить никогда.

Наверное, это было слишком, потому что Максим отшатнулся и сильно побледнел. Словно я ударила его в солнечное сплетение, и ему перекрыло кислород… или мне кажется? Я уже ополоумела рядом с ним. Но я не могла замолчать, меня все еще трясло отголосками унизительного экстаза. И я несла какую-то эмоциональную ерунду, рыдая в истерике и презрении к себе.

— Ты хочешь от меня этого? Вот так, как сейчас? Голый секс? Это тебе нужно? Так и скажи — я раздвину ноги и дам тебе, лишь бы знать, что отпустишь рано или поздно. Но ты хочешь большего. Нету большего у меня для тебя. Я не счастлива здесь. Мне плохо рядом с тобой. Меня давит и душит, когда ты близко.

— Заткнись, — рявкнул так громко, что у меня заложило уши.

Не замахнулся, но дернулся в мою сторону, и я замолчала, глядя в миг потемневшие глаза.