Итак, собравшись с духом, я взялась за эту техническую акробатику и стала послушно выполнять инструкции. На это ушло почти все имеющееся в моем распоряжении время, но я сумела-таки подключить модем, камеру и вошла в защищенную программу, которая должна была обеспечить мне видеоконференцию с таинственным знакомым Эйба. Закончив всего за несколько минут до назначенного времени, я замерла в ожидании, глядя на черное окно в центре экрана и пытаясь вычислить, во что ввязываюсь.

Ровно в семь окно ожило, и на экране возникло лицо — то, которое я прекрасно знала, но никак не ожидала увидеть.

— Сидни? — удивленно воскликнула я. Изображение слегка подрагивало, как это часто бывает со связью через Интернет, но не было сомнений: с экрана улыбалось лицо моей подруги, если ее можно так назвать. — Сидни Сейдж.

— Доброе утро, — сказала она, подавляя зевок и улыбаясь обычной для нее суховатой улыбкой.

Судя по слегка взлохмаченным светлым волосам, она только что встала с постели. Даже при низком разрешении на ее щеке отчетливо мерцала золотистая татуировка в виде лилии. У всех алхимиков есть такая. Она нанесена с помощью чернил и моройской крови и наделяет своего носителя хорошим здоровьем и долголетием. Кроме того, в нее подмешано немного магии принуждения, чтобы тайное сообщество алхимиков ненароком не проболталось о вампирах.

— Вечер, — ответила я. — Не утро.

— Обсудим ваше путаное расписание как-нибудь в другой раз. Я здесь не ради этого.

— А ради чего ты здесь? — спросила я, все еще не придя в себя от изумления при виде ее. Алхимики не очень-то любят свою работу, и хотя Сидни относилась ко мне лучше, чем к большинству мороев и дампиров, она не из тех людей, кто склонен просто дружески болтать по телефону (или видео). — Постой… Ты не можешь быть в России. Нет, если сейчас у вас утро…

Я попыталась вспомнить разницу во времени. Да, в России сейчас солнце уже село или почти село.

— Я вернулась на родину. Получила назначение в Новый Орлеан.

— Класс! — Сидни ужасно не нравилось в России, но мне казалось, что ее будут держать там, пока не закончится интернатура. — Как тебе это удалось?

— Ну, Эйб оказал мне любезность, можно так выразиться. — Ее суховатая улыбка сменилась выражением неловкости. — Без него ничего не получилось бы.

— Ты заключила с ним сделку? — Видимо, Сидни действительно ненавидела Россию, а влияние Эйба действительно велико, раз он способен вмешиваться в работу даже человеческих организаций. — Что ты пообещала ему взамен? Свою душу?

Правда, в разговоре с таким религиозным человеком, как Сидни, шутка подобного рода не выглядела особенно удачной. А впрочем, она наверняка думает, будто морой и дампиры пожирают души, так что, может, мое замечание не так уж неуместно.

— В том-то и дело, — ответила она. — Он обещал, что обратится ко мне, если ему что-нибудь от меня понадобится.

— Козел.

— Почему? Меня никто не заставлял! — воскликнула она. — И на самом деле сейчас я собираюсь сделать любезность тебе.

— Как все это связано со мной?

Вообще-то я хотела расспросить ее подробнее об этой открытой сделке с дьяволом, но побоялась, что она отсоединится.