Джек кивнул.

— И этот Пипс видел что-то важное…

— Видел, но не описал! — уточнила она. — Что-нибудь ещё читается?

Джек попробовал снова, медленно проводя кончиками пальцев по выцветшим строчкам. Получалась какая-то бессмыслица, но в конце пекарь, видимо, нажимал на перо сильнее, и слова получились чёткие:

Он отнял пальцы и пожал плечами. — Детский стишок какой-то… Не хватает только мясника и свечника. Что это значит?

— Без понятия. — Гвен передала ему фонарик, снова аккуратно свернула пергамент в свиток и засунула статуе в рот.

— Погоди, зачем? Может, ещё понадобится.

— Раздел четыре, правило двадцать два: «Оставь историю такой, какой нашёл». Признание Фарринера подсказало нам, где искать дальше, теперь оно уже не нужно. — Она шагнула к середине надгробия. — Подсоби-ка мне с тортом.

— С пирогом! — недовольно поправил её Джек, помогая крутить колесо в обратном направлении. — Что значит — подсказало? Ты имеешь в виду строчку про Пипса?

— Совершенно верно. — Убедившись, что губы мраморного пекаря вновь сомкнулись, Гвен отступила на шаг, отряхивая руки от пыли. — Я даже знаю, где стоял Пипс, когда наблюдал за пожаром.

К большому облегчению Джека, назад они пошли не по Пудинг-лейн, а поднялись по параллельной улочке, прямо к той гигантской колонне, которую он впервые увидел отражённой в синем стекле художественно исполненного уличного туалета. Той самой, где среди руин на барельефе пьедестала прятался дракон.

— Если ты ещё не догадался, это Монумент в память о Великом пожаре, — сказала Гвен, остановившись на углу площади, где стоял памятник.

Джек прикрыл глаза ладонью и взглянул вверх.

— Может, отсюда стоило и начать?

— «В память», Джек! Его построили уже годы спустя аристократы, чтобы на деньги короля устроить себе лабораторию для научных изысканий. — Прошагав вперёд, она повернулась, указывая на латинскую надпись. — Здесь сказано, что Кристофер Рен и Роберт Гук установили колонну высотой в 62 метра, чтобы её тень падала на злополучную пекарню. Как ты думаешь, почему именно шестьдесят два?

Он молча пожал плечами, и Гвен просияла, явно гордая своими познаниями.

— Внутри собирались подвесить маятник длиной в 60 метров, вот зачем! — Она шагнула дальше, заворачивая за угол пьедестала. — Пошли, нам не сюда.

Джек не двинулся с места. Его взгляд был прикован к Монументу. Верхушку пьедестала опоясывал ещё один барельеф — сплошная полоса руин, — так, что колонна будто вырастала из развалин сгоревшего города. Руины оживали на глазах! Сдвигались и крошились, между ними мелькали человеческие кости — ноги, руки и рёбра вперемешку, — а круглые камни медленно поворачивались пустыми глазницами и лязгали разбитыми челюстями — черепа, целая куча черепов!

«Выпусти нас!» — услышал он их шёпот.

Джек моргнул. Видение исчезло — перед глазами был просто источенный временем мраморный барельеф.

Гвен озабоченно хмурилась.

— Джек, ну ты идёшь?

Как же так? Он не касался ни камней, ни металла — вообще ничего! А даже если бы и коснулся, видение должно показывать реальные события, а не оживающую каменную резьбу…