– Жду тебя. – Снова кроткая улыбка осветила ее румяное личико. – Готовила обед. И ждала тебя. Присядь и успокойся...

Я самым гневным взглядом пристрелила к месту Тарасика, который пытался что-то вставить между наших фраз. Прошла к столу и, с грохотом отодвинув стул, присела.

– Ну?! Вещай, красавица, – потребовала я, окидывая взглядом стол.

Угощение было не из нашего холодильника. Запеченная аппетитная рыба, красиво обложенная рисом и зеленью. Какой-то не виданный доселе мною салат. Фрукты и вино. У Тарасика, кстати, в руках тоже был бокал.

– Кто тебе разрешил пить вино? – рявкнула я, сразу давая понять присутствующим свою роль в его судьбе. – Поставь бокал на место!

– Витуля, – сладкоголосо пропела Дашка, тронув меня за руку. – Это содовая. У нас вино, а у него содовая. Не ты одна здесь педагог. Мое образование...

– Мне плевать на твое образование, на твою прожженную жизнь и на тебя! – Я распалялась все больше и больше. Ну не могла я справляться с эмоциями, когда эта дама находилась в такой непосредственной близости. – Мы, кажется, с тобой попрощались! Что тебе еще от нас нужно?! Тарасика я тебе не отдам! Я буду за него бороться! По судам тебя затаскаю, но тебе его не видать как своих ушей.

– А я... Я и не собиралась ничего у тебя отбирать!.. – Губы ее неожиданно задрожали, как у маленькой обиженной девочки. – Я, наоборот, хотела тебе кое-что отдать.

– Мне ничего от тебя не нужно, – огрызнулась я, несколько сбавляя обороты. – У нас с ним все есть. И средства, и дом, и... много еще чего.

– Средства у тебя появились, между прочим, не без моей помощи, – пробормотала Дашка капризно и, что уж совсем не вязалось с ее красотой и манерами, показала мне язык. – Был бы жив Кротов, купалась бы ты в довольстве, как же!

– Господи! Ну зачем, зачем ты опять появилась?! Ты – бельмо у меня на глазу! Это вечное напоминание о моем прошлом, о моих ошибках, – с болезненной гримасой пробормотала я.

– Ты тоже. – Дашка на удивление была сегодня терпеливой. – Думаешь, ты – нет? Вот я и приехала, чтобы нам больше этих ошибок не совершать. Объединимся против всего подлого мужского сословия, будем сильны в своем единстве и... не наворочаем более никаких глупостей.

– А как же твоя любовь?! – ахнула я. – Вася, тот, что черный, словно ночь Востока?! Ты что же, и его... того, убила?

– Витка, прекрати! – Она все же повысила немного голос, но в ее лице ничего не изменилось. Прежняя расслабленность, детскость какая-то и странная уязвимость. Такой я прежде ее никогда не видела. – Я никого и никогда не убивала. Только спасать приходилось. А Кротов... Он сам избрал свой путь. Ваську я бросила. Он не захотел оставить своих занятий, и мне пришлось оставить его. Хочу спокойной, размеренной жизни. Как у тебя... Эти ребята, Витка, они так любят тебя. Меня никто и никогда так не любил. Никто! Во мне всегда любили женщину, телку, если можно так выразиться. А в тебе любят человека. Я просто ошалела от того чувства, которое они испытывают по отношению к тебе. Я...

– Ну что?

– Я тоже так хочу! – И – о небеса! – Дашка разревелась. Некрасиво, непродуманно. Всхлипывая и размазывая слезы по лицу. Ну чистое дитя, ей-богу. – Я хочу с вами, Витка! Не гони меня! У меня ведь нет никого. Тетка – сука. Мать спилась окончательно. Если ей и раньше до меня дела не было, то теперь и подавно...