— Эгг, подбери, пожалуйста, полотенца, — сказал я, взяв у него телефон.

— Отель на то и отель, — ответил Алби и закрыл за собой дверь.

Выждав секунду, я поднес телефон к уху:

— Алло? — (Молчание.) — Конни, алло? — (Все то же.) — Конни, ты тут?

— Умница, — сказала она и повесила трубку.

Уж не знаю, что там Конни сказала Алби во время телефонного разговора, но уже позже, гораздо позже, когда мы заказали еще пива в taberna в мадридском гей-квартале, уже в какой-то несусветно ранний утренний час, я осторожно затронул тему его планов на будущее. Бар был темным, с деревянными панелями, битком набитый шумными и привлекательными мадридцами, которые пили — шерри? вермут? — и закусывали хамоном, анчоусами и жирной чоризо.

— Изумительно вкусно! — воскликнул я, вытирая жир с подбородка. — Но меня беспокоит, что они едят слишком мало овощей. Испанцы, я имею в виду.

— Завтра я уезжаю! — крикнул мне в ответ Алби. — В Барселону! Первым делом!

Я попытался скрыть разочарование. Положа руку на сердце, в глубине души я все еще лелеял надежду, что Конни присоединится к нам и мы продолжим Большое турне, возможно, поедем назад во Флоренцию. Бронь в отелях все еще была в силе, да и билеты в галерею Уффици…

— Ох… Ну ладно. Какая жалость! А я-то надеялся, что мы вернемся…

— Ты можешь поехать со мной!

В зале действительно было шумновато, и я попросил его повторить еще раз. Он прижался губами к моему уху:

— Хочешь поехать со мной?

— Куда?

— В Барселону. Всего на день или два.

— Никогда не был в Барселоне.

— Не был. Вот потому-то я и спросил.

— Значит, Барселона?

— Она прямо на море.

— Эгг, я знаю, где находится Барселона.

— Просто я решил, что было бы здорово поплавать в море.

— Я бы с удовольствием.

— И ты сможешь выровнять загар. С левой стороны.

— Неужели все еще видно?

— Есть немного.

— Хорошо. Хорошо! Мы поедем. И поплаваем в море.

С чувством некоторого облегчения я обнаружил, что в Барселоне практически нет художественных галерей.

Что, естественно, было не совсем так. Там был Музей Пикассо и Музей Миро, и, возможно, после всех этих старых мастеров мне следовало приобщиться к миру абстрактного, беспредметного искусства. Но здесь не было отдельно стоящего культурного заведения типа Лувра или Прадо, а следовательно, не существовало свободы выбора. Барселона предлагала замечательную возможность «пошляться». День или два. И мы пошлялись. Просто пошлялись. По маршруту, проложенному Алби, который уже успел продемонстрировать завидные организаторские способности, сумев вовремя доставить нас на мадридский вокзал Аточа прямо к поезду в девять тридцать. Вокзал Аточа, уже сам по себе являющийся достопримечательностью, скорее похож не на традиционный транспортный узел, а на оранжерею ботанического сада, с буйством тропических растений, заполнивших центральный атриум, и я, возможно, в полной мере насладился бы этакой красотой, если бы не мучился самым тяжелым похмельем, которое мне когда-либо доводилось испытывать.