– Жив! Жив, зёма! Пензяки просто так не сдаются. Вискарь передали?

– Конечно.

– Я же говорил, ещё встретимся! Подмогни чуток.

Галактионов не без «слёз» расстался с запасным баком. Возвращаясь, он увидел, как Калинкин и Подкопин катили прочь запасное колесо. Откатив его буквально на два-три метра, они опрометью кинулись назад. Первым заскочил Калинкин и ринулся в кабину пилотов. Едва Подкопин оказался на борту, Иван освободился от какого-то тряпья и втянул трап.

Он осмотрел салон: на лавке вдоль борта появились Рэндольф Черчилль и четыре британских офицера. Галактионов считал пассажиров по головам, шевеля пухлыми губами. Повернувшись к Шорникову, который стоял в проёме кабины, показал ему указательный палец, потом его «сломал». Шорников негромко сказал Корнееву:

– Товарищ генерал-лейтенант, один должен остаться. Иначе всех погубим.

Хотя Шорников и говорил вполголоса, но то ли у командира, привыкшего перекрикивать шум двигателей, был сильный голос, то ли в этот момент возник краткий миг тишины, но эту фразу услышали все. Повисла нехорошая пауза. Часть югославов знала русский язык, а тем более Тито. Югославский лидер обвёл соратников взглядом. Может быть, сейчас маршал жил в более динамичном потоке времени, может быть, просто так совпало. Никого из его товарищей нельзя было упрекнуть в трусости, но почему-то никто из них не двинулся с места. Не сделал даже попытки. Ни Глигорич, ни Кардель, ни Джилас, ни остальные. Тогда Тито медленно поднялся сам. Тут же вскочил весь Верховный штаб. Но опередил всех Корнеев, который влез в узкую щёлочку между маршалом и ближайшим товарищем, вытащил пистолет и протянул его Тито. Удивление достигло предела.

– Можете меня застрелить, товарищ маршал, но пока я жив, я вас отсюда не выпущу.

– Это что, арест? – иронично поинтересовался генсек.

– В Бари пойду под трибунал, похромаю куда угодно, но сейчас считайте, что это арест.

Югославы выжидающе смотрели на своего лидера. Глигорич незаметно расстегнул кобуру. Генсек Компартии Югославии задумался, потом непонятно чему улыбнулся и достал из брюк кармана спички. Потряс их у уха, проверяя, есть ли там что-нибудь. Улыбаясь, маршал обратился к своим друзьям:

– Без каждого из вас наша борьба бессмысленна. Пусть решит жребий. Я думаю, никто не возражает?

Тишина была ему ответом. Тито театральным жестом, который привлек к себе всеобщее внимание, протянул коробок Глигоричу. Душан, понимая, что уговаривать маршала при таком стечении зрителей бессмысленно, быстро достал спички, отсчитал двадцать штук, одну сломал у всех на глазах и выставил вперёд руку.

– Это несправедливо! – спокойно сказал Рэндольф. – Мы все должны участвовать. Мы же с вами соратники!

Корнеев побледнел от злобы и сжал рукоять своей трости.

– Вы, господин Черчилль, на югославской территории, а значит, вы и ваши коллеги – наши гости. Мы сейчас быстро решим эту проблему, – произнёс белыми губами Тито.

Пока все были заняты жеребьёвкой, Алексей неслышно вышел из незакрытой двери самолёта. Увидев это, Зденка Паунович попыталась обратить на это внимание, но Тито положил свою руку на её плечо.