– Они что тебя вдвоем тра*ают? Одновременно? – развязно ухмыляется Ромин отец.

– Мы – трио. – тихо соглашаюсь я.

– А ты о*уенно устроилась, девочка! Браво! – демонстративно хлопает в ладоши Орлов-старший. – Не одного умудрилась охмурить, а сразу двоих! Оптом берешь? Интересно посмотреть, на что мальчишки клюнули вдвоем одновременно! У тебя золотая вагина? Бриллиантовая писечка? Что в тебе особенного? С виду, даже не серая мышь, а гадкий утенок!

– Прекратите меня оскорблять! – требую я. – У парней и спрашивайте!

– Цыц! Разоралась тут, утка тупая! – как рявкнет на меня Александр Романович. – Я по делу пришел. Хотя срать бы с тобой на одном поле не сел, проститутка!

– У-у-у… – угрожающе рычит из-под дивана Фердинант.

Котейка готов защищать меня от всего внешнего мира, и это так славно!

– Так вот. Я предлагаю тебе сто тысяч. Долларов. Прямо сейчас. Согласна?

– На что? – непонимающе отступаю я.

– Забираешь деньги и сваливаешь от пацанов! Делаешь аборт, чтобы я твоих приблудышей в глаза не видел!

– Но… но это тоже ваши внуки! – не могу сдержаться я.

– У меня будут внуки от нормальной женщины, а не от церковной мыши, что беднее бомжа! Ну что, согласна?

– Нет, конечно! Хотите вы этого, или нет, Но Рома и Макс отцы моих детей! И они оба хотят быть со мной!

– Двести тысяч! – не сбить с толку Орлова-старшего.

Вот от кого Рома понабрался этой Ледяной харизмы.

– Нет.

– Послушай меня ты, тварь! – Орлов старший хватает меня за грудки и притягивает к себе. – У Ромы была мать проститутка! Впрочем, как и все бабы. Она сделала ему очень больно. Она разбила ему сердце. Больше ни одной твари я не позволю причинять боль моему сыну, слышишь?!

Так вот почему Рома такой отмороженный… он просто закрылся от людей, чтобы больше никогда не испытывать ту боль, что довелось пережить ему в раннем возрасте.

– Миллион долларов, и ты возвращаешься в свой Мухосранск! – продолжает меня искушать Александр Романович.

Миллион долларов! Вот это сумма! Вообще, такие деньги бывают ли на свете?

Для меня это огромная, несуразная цифра. Но еще более несуразнее будет, если я предам наши отношения и нашу любовь на троих за деньги.

– Нет. Ни за какую сумму. Пусть ваш сын сам скажет мне, что он не хочет быть со мной. Я же не предам и его и не брошу.

Орлов отталкивает меня от себя так, что я лечу на диван.

– По-хорошему, значит, не хочешь. Ну, хорошо, будет по-плохому! Раз хочешь, чтобы он тебе сказал это, он скажет!

Орлов-старший быстро покидает квартиру, но в дверях останавливается:

– Хочешь войны? Сама напросилась! Теперь ты об этом пожалеешь! Ни денег, ни мужчин, ни детей у тебя не будет!

Громко хлопает входная дверь, а я все еще стою, как пыльным мешком оглоушенная.

За что он так со мной? Что я им всем сделала? Разве я что-то просила от Макса или Ромы? Нет, никогда! Ни денег, ни путешествий, ни подарков! Ни повышения по службе, ни помощи моей маме-инвалиду.

И забеременела я ненамеренно, а по нашей тройной глупости. И детей оставила, не для того, чтобы обеспечить себе сытую безбедную жизнь, а потому что не могу избавиться от троих маленьких крошек. Почему в меня сейчас летят помои и вся эта гадость? Разве я одна во всем этом виновата?!