Суини и возница, покраснев от натуги, приволокли к дилижансу тело Пивного Бочонка.

– Мистер Кордова, – запыхавшись, прохрипел Суини, – мы доставили правонарушителя. Вот он здесь, слева от вас. Вы нам не поможете втащить его в карету? Он тяжелее, чем кажется на вид, но, если вы возьметесь за ноги, думаю, мы сможем его поднять. Вот, прошу сюда. Раз-два, взяли! ..

Рубен подхватил лодыжки грабителя и помог перевалить его тушу через подножку дилижанса. Суини взобрался следом, и – где волоком, а где и толчками – они устроили Пивного Бочонка в сидячем положении, прислонив его спиной к задней дверце. Уиллис тем временем связал ему ноги веревкой.

Когда Рубен наконец смог обернуться, сестры Гусси и след простыл.

– Извините, – сказал он Уиллису, – я отойду ненадолго… гм… мне нехорошо.

Рассекая траву тростью, как косой, он поспешил следом за беглянкой и обнаружил ее за первым же поворотом дороги. Всунув одну ногу в стремя, она прыгала по земле, безуспешно пытаясь перекинуть другую через круп лошади, которая упорно отступала от нее.

Едва завидев его, сестра Гусси взвилась, как ужаленная, и позабыла даже о побеге.

– Я так и знала! – завопила она, уронив поводья, и бросилась на него с кулаками. Рубен попытался продолжить игру.

– Сестра? – спросил он, слепо шаря руками по воздуху. – Это вы?

Лучше бы ему было сразу занять оборонительную позицию: она ловко воспользовалась тем, что он открылся, и нанесла сокрушительный удар правой, вложив в него всю злобу. Рубен не успел уклониться.

– Да, это я, – мрачно ответила сестра Гусси.

– Эй, какого черта? – возмутился он.

– Ты ублюдок и извращенец!

– Постой, погоди! Давай… Она замахнулась снова:

– Выродок! Стоял и смотрел, как этот китаец меня насилует!

– Как ты можешь так говорить? Я же тебя спас!

– Скотина! Трус!

Он отскочил, едва успев уклониться от меткого удара слева.

– Слушай, давай продолжим беседу в другом месте и в другое время, – предложил Рубен, ухватив испуганную лошадь за гриву.

– Это моя лошадь, я первая ее нашла. Стой! Ах ты…

Спасаясь от града сыплющихся на него ударов, Рубен вскочил в седло. Стременные ремни оказались чересчур коротки, пришлось согнуть ноги в коленях. Теперь он сам себе напоминал кузнечика, изготовившегося к прыжку. Наклонившись к сестре Гусси, Рубен протянул ей руку, чтобы помочь взобраться на лошадь, но она оттолкнула его с такими словами, за которые ее точно отлучили бы от церкви. Он выровнял лошадь и пустил ее шагом.

– Эй, погоди! Стой, черт бы тебя побрал!

– Ну, если ты передумала, Гусси, то давай пошевеливайся, пока нас не накрыли.

На сей раз она проворно ухватилась за его протянутую руку, и он помог ей сесть на лошадь позади себя. Когда Рубен пришпорил лошадь, ей пришлось обхватить его обеими руками за талию, чтобы не свалиться.

Никто не выбежал на дорогу, никто их не окликнул со стороны дилижанса. Промчавшись галопом с полмили в напряженном молчании, подскакивая на ухабах и поминутно ожидая погони, Рубен убедился, что им удалось оторваться вчистую.

– Наша взяла! – радостно воскликнул он, переводя бег лошади в легкую рысь. – На дилижансе они за нами не погонятся: им надо ехать на юг, чтобы телеграфировать шерифу.