– Серьезно? Ну тогда ты прав. Видимо парню понравились легкие деньги, вот стратегическое мышление и заработало.

Начальнику стражи наконец-то покорился опасный спуск. Он что-то рявкнул своим подчиненным, а затем вперевалку двинулся к оставшейся карете. И только когда он смог втиснуться в нее и тронулся с места, Фархад тихо прошептал:

– Идем, Иван.

Едва мы с ним спустились в каюту, как он запрыгнул мне на шею и расхохотался.

– Ты и вправду лучший делец в этой стране! Отцу расскажу – не поверит!

– По пятьдесят продал?

– По сорок пять, – на его лице появилось виноватое выражение, – Если хочешь, я тебе лодку так отдам.

– Выдохни и расслабься! – я похлопал парня по плечу, – Все прошло лучше некуда. Ты когда отчаливаешь?

– Да можем прямо сейчас поплыть, если нужно.

– Нужно, очень нужно, Фархад.

Пристань медленно удалялась, растворяясь в ночи. Мы с молодым торговцем облокотились на перила у кормы и обсуждали успешную сделку. Точнее, говорил только он, взахлеб рассказывая о том, как торговался с Кособоким, а я внимательно смотрел вдаль. Туда, где на самом краю Приморска горел столбик белого света, который с нечеловеческой скоростью приближался к пирсу. Его никто не видел, да и не мог видеть, за исключением меня.

– Фархад, дай подзорную трубу.

– Держи, – он снял с пояса прибор и передал мне. – Что-то заметил?

Я приложил окуляр к глазу и следил за тем, как свет приближался. Вот он уже на Прибрежной улице и через несколько секунд я увижу еще одного игрока…

– Ну что, Ватсон. Ты был опять прав, – хмуро произнес Локи. – И такие есть ребята.

– Это нереально…, – дрожащим голосом произнес я вслух.

– Все реально, Иван! Идем, посмотрим на наше золото, да по чарочке кшашты выпьем! – весело ответил Фархад, решив, что я обратился к нему.

Он не видел, того, что видел я в данную минуту. Огромный белый оборотень, влетел на пристань и поднялся на задние лапы. Передними, напоминающими руки громадного бодибилдера, только оснащенными полуметровыми когтями, он за несколько секунд разорвал на части двоих находящихся там стражников, после чего посмотрел вдаль, на удаляющийся корабль, и громко завыл на обе луны. И в этом вое чувствовалась угроза и обида.

– Все, кончай киснуть! Пусть он себя там плачет, да волосы на мохнатой жопе рвет. Мы оказались хитрее. Айда бухать в трюм!

– Фархад, а много у тебя кшашты? – задумчиво произнес я.

– До места твоей высадки нам точно хватит.

– Это хорошо, очень хорошо. Сегодня Иван Горохов напьется вусмерть.

Пробуждение было… А не было пробуждения в его привычном смысле. Была жуткая головная боль и адский сушняк, а еще желание выброситься за борт. Фархад не многим был лучше, и полночи мне втирал про то, что кшашта очищает чакры и прочую лабуду. Утром он согласился, что чакр не существует, и уполз куда-то в коридор в поисках опохмела.

Лежа на ковре, усыпанном толстым слоем золотых монет, и боясь пошевелится, чтобы в голове не отвалился очередной кусочек мозга, я мечтал о том пиве, что радостно встретило меня в гостеприимной "Приморской жемчужине", проклиная кастак, кшашту и всех, кто ее выращивает. Фархад вчера сообщил, что мы, оказывается, пьем не самую крепкую, а всего ее существует четырнадцать сортов. По преданиям есть пятнадцатый, и кто его откроет, тот получит от султана… Не помню… Но что-то очень дорогое, потому что я обещал навестить его семью и обязательно найти секрет легендарного напитка.