— У меня отец умер. — Озвучиваю первое, что приходит в голову.

И в сердце рождается самая настоящая фантомная боль. Обычно так называют боль, которую ты испытываешь в ампутированной конечности — руки или ноги больше нет, но она болит, и это ощущение реальнее любого из чувств. Я вычеркнул отца из собственной жизни, вырезал из сердца, но боль возвращается, стоит только упомянуть о блудном родителе.

— Мне жаль. — Хрипло говорит тренер, глядя на меня с сожалением.

В этот момент я ощущаю противную горечь, потому что прикрылся смертью того, кто ничего для меня больше не значил.

— Я искал тебя, чтобы сообщить новость. — После паузы добавляет Олег Данилович.

— Какую?

Нервно сглатываю.

— На последней игре на тебя обратили внимание селекционеры столичной северной академии. Есть шанс заиграть в хорошей команде.

— Меня отобрали? — Я не могу поверить собственным ушам.

Сердце замирает, а затем пускается вскачь. Эти слова я мечтал услышать всю свою сознательную жизнь, но теперь чувствую какой-то подвох.

— Таких, как ты, в стране очень много, Кай. — Вздыхает Олег Данилович. — У меня громадный опыт в этой сфере, ты знаешь. Мало быть талантливым, нужно трудиться, трудиться и трудиться. И даже этого будет недостаточно. На одном таланте в этой стране далеко не уедешь: финансовая составляющая твоего перехода очень важна. Чтобы не полировать лавку, а иметь постоянную игровую практику, нужно платить. Юношей много, и тренеры крупных клубов зарабатывают на этом деньги — на откатах и прочем. Чьи-то родители регулярно заносят определенные суммы, надеясь, что однажды их сын станет звездой, другие игроки сами отдают тренерам часть своей зарплаты, чтобы оставаться в клубе и играть.

— Я в курсе этой системы. — Напряжение в моем голосе выдает хрипотца.

— Академия готова прямо сейчас забрать тебя. Они в короткие сроки оформят перевод в столичный вуз на спортфак, но жилье так же быстро предоставить не смогут, поэтому придется подождать и найти съемное. У тебя умер отец, и это психологическая травма, я понимаю. Тебе нужно взять себя в руки, Кай, и ухватиться за этот шанс. — Он делает шаг ко мне и замирает. Сжимает пальцы в кулаки. — Ты можешь играть, я знаю. Но то, что происходит с тобой в последнее время… Хочешь ли ты этого? Хочешь ли играть, Кай? Готов ли сражаться за эту возможность?

— А деньги? — Усмехаюсь я.

Этот вопрос важнее. И Олег Данилович прекрасно осведомлен о моем финансовом положении.

— Я говорил с тренером, который заинтересован в твоем переходе. Но это разговор, а там, ты же понимаешь, будет совсем по-другому. Спорт стал заложником прогнившей насквозь системы.

— Так о каких суммах идет речь? — Спрашиваю я.

Внутри у меня все горит.

Сочувственно кивнув, тренер пишет на листочке цифры и показывает мне.

— Это на первых порах. Лично ему в руки.

Я присвистываю.

— Но у меня…

— Ты можешь продать машину. — Предлагает тренер. — Я слышал, как Виртанен предлагал тебе за нее гораздо больше, чем она на самом деле может стоить.

— А потом?

— Не знаю. Устроишься на работу. Со временем заиграешь в полную, станешь получать по контракту и делиться. Кстати. — Его взгляд проясняется. — Разве тебе не полагается что-то от отца? Через полгода ты сможешь распоряжаться этими средствами.