– Ах ты, лгунья! Готова была сказать, что стихи дурны, но услышала, что они мои, и сразу начала льстить?

Он старался напустить на себя серьезный и даже гневный вид, но глаза смеялись. Она тоже рассмеялась, впервые за последние два месяца:

– Нет-нет! Я не лгунья, мне действительно нравятся ваши стихи. Я буду читать их будущему ребенку, пока вы будете в походе.

– Как же ты будешь читать, если не знаешь?

– Буду те, которые знаю.

Он не выдержал, закрыл ей рот поцелуем, потом еще и еще… Губы снова пробежали по лицу и шее, а потом по всему телу. Под его руками и губами Роксолана выгнулась дугой, обнимала в ответ, сгорая от страсти и цепенея от мысли, что это может быть действительно в последний раз.

Они были единым целым, нет, уже не вдвоем, их было трое. И понимание, что Создатель благословил их любовь, наполняло души каким-то особым светом. Значит, все было не зря – страсть, объятья, близость. Они ласкали друг друга, все время помня об этом благословении. Что-то новое, необъяснимое появилось в отношениях, какая-то общая ответственность, а еще восторг.

У Сулеймана уже было четверо сыновей, рождавшиеся дочки не выживали, а вот мальчишки и рождались, и росли крепкими. Он любил всех четверых, каждого по-своему. Каждый раз, узнавая о беременности жены или наложницы, радовался, но не помнил, чтобы испытывал такое чувство, казалось, будто должен все месяцы до рождения ребенка носить эту девочку на руках.

Не ходить в поход? Это невозможно, все готово, нужен был только повод, и заносчивый король венгров его дал. Никто не поймет и не простит султана, пренебрегшего готовностью войск и простившего королю Лайошу убийство посла только ради того, чтобы не бросать женщину. Нет, как бы он ни любил наложницу, но есть вещи поважней.

И все же на следующее утро первым делом Сулейман отправился к матери.

– Валиде, я благодарен, что вы внимательны к Хуррем. Надеюсь, будете таковой и дальше. Через несколько дней мы выступаем, когда вернемся, не знаю, надеюсь, вы присмотрите за беременной Хуррем в мое отсутствие.

Хафса уже по первым словам поняла, что Хуррем рассказала султану о будущем ребенке. За ночь она еще все обдумала и решила, что беременность наложницы большой роли не сыграет. Тем более когда султан уходит в поход. Всякое бывает, увлечется там кем-нибудь, получит в подарок новую наложницу, не менее разумную и способную к чтению стихов. Кстати, надо бы попросить Ибрагима, чтобы посодействовал этому. Он шустрый. Легко найдет какую-нибудь красивую и образованную девушку, к тому же с королевскими корнями.

– О Хуррем я заботилась бы и в вашем присутствии, мой сын, как забочусь обо всех женщинах гарема. Но я понимаю, о чем вы. Вашей любимой наложнице будет уделено особое внимание. Куда вы идете, на север или на юг?

– Пока к Эдирне.

Этот короткий ответ задел Хафсу куда сильней просьбы приглядеть за Хуррем. Он означал, что султан не доверяет матери свои планы, потому что от Эдирны можно двигаться в разных направлениях. Чего он боится – что она побежит выдавать планы кому-то? Хафса привычно поджала губы.