Направляясь к дому боярина Трепова, пришлось обойти сторонкой работников, мостивших улицу тротуарной плиткой. Ну и правильно. А то от этой древесины одни только миазмы. Дышать нечем. Да и с долговечностью у нее так себе. Хотя, конечно, в разы проще. В Переяславле производство цемента поставлено на широкую ногу. А потому активно переходят на камень.

– Ну, здрав будь, Михаил. Сколько мы не виделись? – с нескрываемой радостью встретил его Горыня.

– Лет пять, поди, – сделав вид, что что-то там подсчитывает, произнес Романов.

– М-да-а, летит время. Когда только познакомились, мне и сорока не было, а тут уж пятый десяток меняю. Присаживайся к столу.

Встречал боярин гостя в яблоневом саду. Как говорится, в неформальной обстановке. Что свидетельствовало о дружеском отношении. И Романов не мог этого не отметить. Как, впрочем, и того, что на столе стояло блюдо с горкой яблок. А значит, помнит Трепов и о его предпочтениях.

– Ты так говоришь, Горыня Гореславич, будто годы твои уж к закату пошли, – хмыкнул в ответ Михаил, устраиваясь на лавке.

– Ну так, к закату и идут. Уж больше половины жизни за плечами, – со значением произнес тот.

– Ой ли. Эвон полон сил, да здоровьем так и пышешь. Так что оставь ты речи о годах великих, – отмахнулся Романов.

– Зато ты повзрослел и заматерел. Зубы такие отрастил, что шутя за холку треплешь всякого, кто в твою сторону недобро косится.

– Ты это к чему, Горыня?

– Обиду на тебя имеют купцы. Наши Ростиславу плешь проели, не смотри, что молод, скоро лысеть начнет. Иные великого князя терзают. Не нравится им, что ты в Царьграде да иных городах империи торгуешь беспошлинно, а им, горемычным, приходится отсчитывать честно заработанное серебро.

– Эка. А о том, что два года тому они и вовсе чуть не в убыток отдавали свой товар венецианцам, поди вспоминать не желают.

– Так ить все встало на круги своя. Но кому-то от того стало лучше, – нарочито сокрушенным тоном произнес боярин.

– Стало быть, чьими стараниями им стало легче, они тоже поминать не желают, – хмыкнул Михаил.

После чего вгрызся в кислое яблоко, отчего сразу свело скулы и едва не вышибло слезу, куда там лимонам. Не скоро еще окультурятся яблочки до сладких сортов. И уж точно не на его веку. Но помнится, у Горыни были и с намеком на сладость.

– Слабы людишки, а купцы так и подавно. Вот и стонут. Да те стенания попадают в благодатную почву, – вздохнул боярин.

– Ты это о чем? – вздернул бровь воевода.

– Так о пушках твоих, о чем же еще-то. Стало быть, басилевсу Алексею ты секрет открыл, а великому князю нет. Да и иные князья желали бы его заполучить.

– Ах, это. Не вопрос. Я как раз по этому поводу в Киев и направляюсь. Да не с пустыми руками, а с дарами.

Михаил честь по чести передал Алексею чертежи пушки. Принял к себе на борт тридцать ромеев, отобранных Дукой, и обучил десять полноценных расчетов корабельного состава. Но он и не подумал передавать императору технологию производства. А без этого изготовить орудие было более чем проблематично.

Нужны были токарные, фрезерные и сверлильные станки, технология ковки, рассверловки и оправки стволов. Много чего такого, к чему человечество шло на протяжении нескольких веков, Михаил сумел выдать методом проб и ошибок в довольно сжатые сроки. А по историческим меркам так и вовсе мгновенно.