– И что же понадобилось от меня Алексею?

– А сам-то как думаешь?

– Пушки.

– Именно.

– Надеюсь, устранять носителя или прятать его в темницу у тебя приказа нет?

– Считаешь нас глупцами? Какой нам смысл делать с тобой что-либо, если в твоем городе уже налажено производство. Но вот если не получится договориться, я имею полномочия добиться своего силой.

– И что же тебя останавливает? Потери? Сомневаюсь.

– Что бы ты там для себя ни решил, но Алексей благоволит тебе. Он не желает причинять тебе вред. Но и не может себе позволить, чтобы столь грозное оружие стало достоянием кого-то иного, кроме ромеев. Если бы император имел уверенность в том, что оно больше никому не достанется, то он не стал бы настаивать. Но ведь такой уверенности нет. Самая охраняемая тайна империи – греческий огонь. Но даже этот секрет становится достоянием то одних, то других проходимцев. Благодаря тому что они так же строго хранят тайну, он пока не стал известен многим. Но кто может поручиться, что все это не изменится?

– Согласен с тобой. Но пушки это не греческий огонь. Получив один образец, по его подобию можно создать хоть сотни. Правда, подобное пока под силу разве только империи.

– Не думаю, что все так уж сложно. Предполагаю, что стоимости одной пушки хватит на то, чтобы полностью вооружить сотню доспешных воинов. Но не думаю, что в отношении оружия нужно руководствоваться одной лишь ценой. Уверен, что желающих заполучить эти твои пушки уже много. И за ценой они не постоят.

– Глупо было бы это отрицать. Мы уже изловили двух подсылов еще у себя дома, в Пограничном. Одного взяли уже здесь. А после моей демонстрации не сомневаюсь, что вскоре потянутся посланники с заманчивыми предложениями.

– Итак. Что ты решаешь?

– А что я получу взамен?

– Золото и серебро. Плата будет щедрой. К тому же мы выкупим у тебя все захваченные тобой галеры и пленников. Ты получишь даже больше, чем от арабов.

– И с чем связана такая щедрость?

– Нам нужны работники на каменоломнях. Благодаря твоему цементу в империи теперь наметилась недостача в строительных материалах.

А еще такая мера лишает арабов готовых моряков, которых в одночасье не обучишь. Тут мало знать, нужен еще и опыт. А это годы подготовки. В свое время Гитлер отдал приказ своим подводникам расстреливать моряков, спасающихся после потопления судов.

– Пленных офицеров и купцов я передавать не стану, – не задумываясь, ответил Михаил.

– Мы это предвидели. Обозначь цену выкупа, и ты получишь ее сполна.

– А вы с арабов получите потом с лихвой.

– У нас есть время. Мы можем ждать хоть годы.

– Согласен.

– Итак, мы договорились?

– Нет, Иоанн. Плату за моих пленников я и так получу. Выкупив же их у меня, император еще и возьмет сверху. Получается, что это обоюдовыгодная сделка. Что же до пушек, то я желаю получить те же самые льготы, которые сегодня имеют венецианцы.

– Боюсь, что Комнин не пойдет на это.

– Отчего же? Алексей даровал им привилегии в обмен на предоставление флота. Но с моими пушками флот империи уже через год сможет сокрушить на море любого врага. А раз так, то какой смысл придерживаться договора, потерявшего всякий смысл? Конечно, венецианцы захотят сохранить такое положение дел. И наверняка пошлют свой флот. Но ты встретишь его и разобьешь.