Они сели за столик, сделали заказ, а Аглая все рассматривала ее, не стесняясь и не пытаясь делать это незаметно.

– Что, изменилась? – усмехнулась тяжело Катя.

– Да, – утвердила Глашка. – Изменилась. Сильно.

От былой пухленькой, разбитной Кати не осталось ничего! Перед Аглаей сидела очень худенькая, душевно опустошенная женщина, перекрасившаяся в блондинку, с заострившимися чертами лица, с застарелыми шрамами на брови и на лбу и пустым, бездонным взглядом. Взглядом человека, который находится внутри своего страшного прошлого, переживая его снова и снова…

– А знаешь, Стрельникова, ты таки была тогда права, – хмыкнула недобро Катя. – Дяденька Ахмед оказался очень злой и мстительной сволочью.

К ним подошла официантка, прервав на время обвинительную речь. То, что она будет еще более обвинительной, Аглая уже не сомневалась и, делая заказ, рассматривала Катю более внимательно. Куницына заказала водки, закуску, пояснив при этом официантке с явной адресацией своего объяснения исключительно Аглае:

– Подруга угощает, давно не виделись, – и улыбнулась язвительно.

Аглая кивнула, соглашаясь с расстановкой оплаты, заказала себе вина, салат, что-то еще из закуски. Официантка отошла, приняв заказ, а они молча рассматривали друг друга. Так и просидели до того момента, пока им не принесли еду и напитки.

Что они пытались увидеть друг в друге? Аглая поняла, что сидящая перед ней совершенно опустошенная и ожесточенная женщина жаждет возмездия! Какого? А вот это вопрос!

Катерина налила себе из графина водки, подняла рюмку с призывом к тосту:

– Ну, за встречу, подруга!

Выпила, не дожидаясь Глаши, налила еще одну, быстро чем-то закусила и подняла вторично рюмку.

– За мою новую жизнь! – И махнула с явным удовольствием от напитка и от тоста.

А вот на этом моменте Аглая поняла, что дальше воспоследует. Оно и не задержалось!

– Ну, что ж ты не спросишь подругу, как ей жилось последние полтора года? – провокационно спросила Катя.

– Видимо, не сладко, – предположила Аглая.

– Не сладко? – переспросила, преувеличенно возмутившись, Катя и повторила: – Не сладко?

Она налила себе в рюмку еще водки, быстро, без всяких тостов выпила, с силой поставила рюмку на стол и приступила к изложению наболевшего…

– Ты что, Стрельникова, так неудачно шутишь? – зло прищурившись, спросила она. – Я была в борделе! В самом грязном дешевом борделе! И обслуживала грязных вонючих арабских работяг!

– И я в этом виновата, – поняла направленность возмущения Аглая.

– Нет, бля! – театрально возмутилась Катя. – Я! Ты же белая и пушистая! Бросила меня и смоталась! Кинула меня, и привет! А я за тебя ноги не сдвигала полтора года!

– Так! Стоп! – максимально жестко приказала Аглая. – Я сейчас встану и уйду и больше с тобой встречаться и общаться не стану, если ты не прекратишь разговаривать со мной в подобном тоне!

– Ой, ой! – скривилась Катька. – Я так испугалась! Меня уже ничем нельзя напугать, Глашенька! Я через такое прошла! А чтоб ты понимала, я расскажу тебе!

И рассказала, в подробностях и деталях…

Катька пришла в себя оттого, что ее кто-то тряс за плечо. Промычав нечто нечленораздельное, послав подальше трясущего, она разлепила глаза и обнаружила перед собой мужика, который спрашивал совсем ей непонятное: