Управляющие, словно по указанию, поспешно покинули свои кресла и поднялись на сцену.

— Поздравляем, мистер Рейли!

— Отлично вы справились, сэр!

— Заставили же вы нас поволноваться, мистер Рейли!

Носитель уставился на них. Потом он вытер ладонью рот и сказал:

— Я не Рейли.

Пожилой доктор растолкал управляющих и склонился над телоносителем.

— Вы не Рейли? — спросил он. — Может быть, вы Фитсиммонс?

— Нет, — сказал носитель. — Я не Фитсиммонс, дурачок он чертов! И я не Рейли. Рейли пытался занять это тело, но я был проворнее. Я первым успел войти. Теперь это мое тело.

— Кто вы? — спросил доктор.

Носитель поднялся. Управляющие отпрянули, и один из них быстро перекрестился.

— Тело было мертвым слишком долго, — сказала Мэри Торн.

Лицо носителя теперь сохраняло бледное, далекое подобие испуганного лица Уильяма Фитсиммонса. В нем не было ничего похожего на решимость Фитсиммонса, на капризность и веселое настроение Рейли. Оно напоминало лишь самого себя.

Лицо было смертельно-бледным, исключая черные точки щетины на подбородке и щеках. Губы были бескровные. Прядь черных волос словно приклеилась к холодному бледному лбу. Когда в теле был еще Фитсиммонс, черты лица составляли приятное гармоническое целое. Теперь же отдельные черты лица как бы огрубели и отделились друг от друга. Негармоничное белое лицо приобрело незавершенный вид, словно сталь перед закалкой или глиняный кувшин перед обжигом.

У него был расслабленный, угрюмый вид из-за отсутствия мускульного тонуса и напряжения в лице. Бесстрастные, не сочетающиеся между собой черты просто существовали, ничего не говоря о скрывающейся за ними личности. Лицо казалось теперь не совсем человеческим. Вся человечность жила теперь лишь в больших, внимательных, немигающих глазах, как у Будды.

— Он превратился в зомби, — прошептала Мэри Торн, схватив Блейна за плечо.

— Вы кто? — спросил пожилой доктор.

— Не помню, — сказал зомби. — Не помню.

Он медленно повернулся и начал спускаться со сцены. Двое управляющих попытались преградить ему дорогу.

— Прочь с дороги, — сказал он. — Теперь это мое тело.

— Оставьте несчастного зомби в покое, — устало сказал пожилой врач.

Управляющие дали зомби пройти. Он дошагал до края сцены, спустился по ступенькам, повернулся и пошел к Блейну.

— Я тебя знаю! — сказал он.

— Что? Чего ты хочешь? — нервно спросил Блейн.

— Не помню, — сказал зомби, пристально его разглядывая. — Как тебя зовут?

— Том Блейн.

Зомби покачал головой.

— Это мне ничего не говорит. Но я вспомню. Это ты, это точно. Что-то… Мое тело умирает, да? Очень плохо. Но я вспомню раньше, чем оно умрет. Ты и я, понимаешь, мы вместе… Блейн, неужели ты меня не помнишь?

— Нет! — закричал Блейн, отшатываясь от намека на какую-то общность с зомби, на саму идею какой-то его связи с этим умирающим организмом. Этого не могло быть! На какой общий секрет намекал этот похититель трупов, этот грязный узурпатор, что могло быть общего между ним и Блейном?

Ничего, сказал Блейн себе. Он знал себя, знал, что он такое и кем он был раньше. Ничего связывающего с этим зомби у него не было и не могло быть. Это существо сошло с ума или ошиблось.