— Ты был прав, — шепчу я, пока мы идем по палубе. — Ну, почти. Мои поздравления.

— Ага. Люблю чувствовать себя умным.

На обратном пути соблюдать осторожность нет нужды. Воспользовавшись навесным мотором, мы через несколько секунд причаливаем к лодке. Куини тихо повизгивает, словно говоря «эй, там, поторапливайтесь».

— Радиосвязь здесь неважная. — Я поднимаюсь на борт вслед за Каллумом, и он поворачивается, чтобы помочь мне преодолеть последний фут. — Нужно обогнуть мыс. И волны там меньше.

Ближайшая гавань — Порт-Фицрой, и эта стоянка мне тоже хорошо знакома. Пока я привязываю лодку, Каллум связывается по рации со Стопфордом. Понимая, что, несмотря на поздний час, разговор могут слышать другие люди, он ограничивается минимумом подробностей. Я снимаю плащ и включаю обогреватель. Каллум заходит в рубку и садится напротив. От его присутствия эта комната всегда словно уменьшается в размерах. Он тоже снимает куртку. Куини прижимается ко мне и смотрит на него.

— Думаю, это «вспышка памяти», — говорю я. — На «Эндеворе». Когда ты слетел с катушек.

По его лицу видно, что он согласен. И ему стыдно.

— Ты говорил, что они прекратились. Говорил, что все прошло. — Я понимаю, что похожа на недовольную жену.

Фонарь в рубке за моей спиной светит прямо на Каллума, и мне видны его глаза разного цвета. Я ловлю себя на том, что перевожу взгляд с зеленого на синий. Никогда не могла решить, который из них нравится мне больше.

Вскоре после нашего знакомства Каллум рассказал мне о посттравматическом стрессовом синдроме, которым он страдает — как и многие солдаты, участвовавшие в конфликте на Фолклендах. Психическое заболевание — а это оно и есть, тут не нужно себя обманывать — проявляется обычно в виде «вспышек прошлого», воспоминаний о боях. На несколько часов он полностью переносится в другое место, мрачное и жестокое. Я читала о посттравматическом стрессовом синдроме. «Вспышки памяти» — довольно распространенная вещь.

— Я тебя не обманывал. Они прекратились примерно через год после переезда сюда. Не знаю почему, но это помогает. Вернее, помогало… — Он прячет лицо в ладонях, запускает пальцы в волосы. — Пару лет назад приступы вернулись. Обычно я чувствую их приближение и стараюсь держаться подальше от людей.

Теперь он опустил голову и смотрит в пол кокпита.

— Их провоцирует стресс. Тревога. С моей стороны было глупо все это затевать. Я не слишком дружу с водой. По крайней мере, с тех пор… извини, тебе, наверное, не стоит этого знать.

— Что значит «не дружишь с водой»? Я видела, как ты плаваешь. При чем здесь вообще вода?

Каллум поднимает голову и долго смотрит на меня.

— Кэт, ты правда не знаешь? — наконец произносит он.

— Не знаю чего? — Сердце начинает учащенно биться. Кажется, я действительно не знаю. И, возможно, мне лучше не знать.

— В тот день, когда погибли Нэд с Китом, я был там.

Такое ощущение, что он снова меня ударил. Я практически ничего не знаю о несчастном случае, который стал причиной смерти моих сыновей. Знаю только, что машина, в которой их оставили одних, покатилась по склону — наверное, кто-то из мальчиков играл с ручным тормозом — и упала со скалы за моим домом. Пролетела двадцать футов и рухнула в воду во время прилива.