Я начала печатать. Я всегда подробно излагаю случившееся за день. Это помогает описывать свои чувства. Очень похоже на психотерапию — ежедневный выпуск отчаяния и ярости. Если честно, то в основном ярости, причем неизменно направленной на женщину, чья искромсанная фотография лежит у моих ног. На женщину, которая когда-то была моей лучшей подругой.

Когда мы познакомились с Рейчел, мне исполнилось восемь, а она была на несколько месяцев младше. Я шла по тропинке среди густо поросших травой кочек, такой узкой, что по ней мог протиснуться только ребенок. И вдруг увидела чей-то украшенный рисунком из бабочек зад, обращенный к небу. Вероятно, Рейчел услышала меня, хотя я старалась двигаться очень тихо, потому что она, не поворачиваясь, вскинула вверх грязную руку с обкусанными ногтями. Жест был исполнен такого величия, что я инстинктивно выпрямилась и развернула плечи:

— Что ты делаешь?

Она отползла назад, и я увидела маленькое круглое лицо с огромными синими глазами, молочно-белую, усыпанную веснушками кожу и очень длинные волосы, чуть более темные, чтобы их можно было назвать белокурыми. Брови девочки были приподняты посередине, словно она все время удивлялась, а оттопыренные уши торчали, как у эльфа.

— Драконьи яйца, — свистящим шепотом произнесла она. — Молчи, больше ни слова.

Удивившись, я опустилась на песок и подползла к ней. Она смотрела на два кремово-желтых предмета в форме идеального овала длиной около четырех дюймов. Гнездо папуанского пингвина.

— Они принадлежат Озмаян. — Похоже, она твердо решила изъясняться хриплым шепотом, несмотря на то что в радиусе полумили никого, кроме нас, не было. — Это могучая драконесса. Она родилась тогда, когда разбилось тысячное сердце, а это значит, очень давно, но память драконов не такая, как у нас.

В восемь лет я уже знала, что папуанские пингвины часто гнездятся среди кочек и что мать не покидает гнездо надолго. И понимала, что мы, наверное, мешаем ей вернуться. Нужно было предложить девочке уйти, но — признаюсь — мне было любопытно послушать о драконах.

— Правда? — Я заговорила таким же хриплым, заговорщическим тоном.

Она подползла ближе и прижалась ко мне всем телом. Это движение было совершенно естественным, как у маленького ребенка.

— Да. Драконы знают всё, что было раньше, что происходит теперь и что случится в будущем.

Да, над этим стоило подумать.

— Наверное, нам нужно уходить. Она может вернуться в любую минуту.

— О, она не вернется. Яйца останутся здесь, пока не родятся и не умрут три луны. Потом черные орлы с сапфировыми глазами унесут их и будут охранять, пока не придет время их высиживать. Этот момент может наступить завтра. Или в следующем тысячелетии.

В том возрасте я уже знала почти сорок видов птиц, гнездившихся на Фолклендских островах, но о черных орлах с сапфировыми глазами слышала впервые. Тем временем поднимался ветер, принося с собой привкус соли, и я стала беспокоиться о самке пингвина. Если ее сильно напугать, она может уйти и оставить гнездо.

— Следующее полнолуние через пять дней. — Я всегда следила за поведением луны, даже в детстве. — До этого времени они не прилетят. Если хочешь, я могу вернуться и проверить.