Ощутил то, что ощущают они. Когда каждый новый день, действительно — новый.

— Знаешь, раньше мне казалось, что смертные — это так, просто шутка мироздания, — Абендин разглядывал мазоли на своей руке. Он, как и Хаджар, специально ослабил свое тело души, чтобы полнее ощутить этот причудливый мир смертных. — Но теперь… их слезы — они горьче наших. Смех — звонче. Их женщины — жарче. Их мужья — отважнее. Каждый день их жизни, это сражение за новый день, но… это настоящая битва. Где каждый — от старика, до ребенка, воин.

— Да, — коротко ответил Дархан.

— Я пока не могу облечь в мысли и речь все, что чувствую, но этот мир, Черный Генерал… он другой. Он настоящий. Я чувствую себя так, будто только очнулся ото сна. Как если бы все те эоны, что я прожил на Седьмом Небе, были пустышкой. Иллюзией. И живу, по-настоящему живу, я лишь последние три года.

— Так оно и есть, друг мой.

— Я тебе не друг! — машинально возразил Абендин, а затем нахмурился. — Вчера я видел, как уходили молодые… на войну.

— Да, здесь часто воюют.

— Но за что? Зачем смертным воевать? Тех, кто чувствует Реку Мира, здесь так мало… и называют они себя странно — терниты. Их знания о пути развития скудны и крошечны. Редко кто из них достигает уровня хотя бы Небесного Солдата. Они не знают ни ресурсов, ни техник. Они даже не ведают о том, что находится поодаль от них… живут в своих маленьких странах, которые считают огромными.

— Это так…

— Зачем им тогда воевать? Зачем воевать тем, кто в шестьдесят лет выглядит так, будто он уже прожил десять тысяч эпох! Не понимаю этого, Черный Генерал, но… восторгаюсь. Если бы хотя бы у десятка тех, с кем мы бок о бок бились с тварями Межграниц, была бы хотя бы крупица отваги смертных, то победа была бы одержана куда раньше!

Победа… Черный Генерал знал, что тех тварей нельзя победить. И он, вместе со своим войском, лишь запечатал монстров в их родном пространстве. И он был одним из немногих, кто понимал, что эта печать не вечна и однажды война начнется вновь…

— Возможно…

— А еще, знаешь, я видел, как одну из деревень сожгла Красная Саламандра. Она ведь была всего-лишь на стадии Пробуждения Разума! Столько народа пострадало… их труды, их поля и дома, их дети и старики. Все погибло в огне.

— Такова жизнь смертных, Абендин, — кивнул Дархан.

— Но это неправильно! — вскинулся Первый Воин. Он поднялся на локте и посмотрел на Дархана. — Ты ведь это понимаешь!

— Мы боги, Абендин… ну, во всяком случае один из нас. Но не всесильны. Мы не поможем помочь всем и спасти каждого.

— Да… — протянул огромный воин, а затем добавил. — но ты бы мог их научить.

Дархан вздрогнул.

— Научить как меня, — продолжил Первый Воин. — меня ты, Мастер, научил тому, что смертный ничуть не хуже бога. А их… их ты бы мог научить тому же самому. Показав, что они ничуть не хуже нас — богов. А в чем-то даже лучше.

— И как бы я это…

— Какие громкие слова, Первый Воин, — произнес голос.

Голос, который Хаджар, все это время наблюдавший за двумя богами, легко узнал. Он уже слышал его. Это был голос Дергера, Бога Войны.

Баня вспыхнула яростным пожаром и послышались крики людей, полные животного ужаса и смерти.