– Ну, Марко? Я полагаю, ты пришел пожелать мне доброго утра. Не так ли?

– Нет. – Вукчич запустил руку в шевелюру. – Я чувствовал себя более или менее ответственным перед дочерью Берина, и когда она захотела прийти сюда… – Он покачал головой. – Кстати, что это за доказательства? Если это не секрет…

– Я уж не знаю, секрет ли это. Они больше мне не принадлежат. Я вручил их властям, теперь они могут распоряжаться ими по своему разумению.

Вукчич все еще ворошил волосы.

– Слушай, Ниро. Мне хотелось кое-что у тебя спросить. Дина приходила к вам вчера вечером, не так ли?

– Да.

– О чем вы говорили? Если это, конечно, позволительно мне знать.

– Он сказала мне, что она необычная женщина, и что она думает, будто я подозреваю тебя в убийстве Ланцио. – Вульф поморщился. – И она потрепала меня по плечу.

Вукчич сказал:

– Проклятая дура!

– Я тоже полагаю, что это так. Но и очень опасная дура. Разумеется, выбоина во льду опасна только для того, кто идет туда кататься на коньках. Это не мое дело, а скорее твое.

– Но какой дьявол навел ее на мысль, будто я думаю, что ты подозреваешь меня в убийстве?

– Она не говорила вам этого?

– Нет.

Вульф покачал головой.

– Она не шла прямой дорогой, а все время виляла. Однако она сказала, что ты рассказывал ей о моих вопросах относительно радио и приглашения на танец.

Вукчич мрачно кивнул.

– Да, у нас был с ней разговор. Даже два. К сожалению, я не сомневаюсь, что она опасна. Она – ты ведь должен понимать – в течение пяти лет была моей женой. И вчера, оказавшись вблизи нее, я опять поддался ей. Ты прав: дыра во льду опасна только для катающегося на коньках. Но, черт возьми, в этом и состоит жизнь, а если ты боишься…

– Марко! – Голос Вульфа звучал сварливо. – Ты отлично знаешь, из чего состоит жизнь. Люди строят ее по-разному. Правда, некоторые до конца дней так и не могут научиться извлекать уроки из прошлых ошибок и готовы вилять хвостом, если их поманят. А ведь они отлично знают, с какой целью их могут заманивать.

Вукчич поднялся хмурым и раздраженным. Он мрачно сказал своему старому другу:

– Итак, значит, я виляю хвостом?

Повернувшись на каблуках, он демонстративно покинул комнату.

Я зевнул и сказал:

– Слава богу, они весьма быстро возбуждаются и обижаются. Но уже почти десять часов. Не говорите мне, что вы не хотите спать.

– Арчи! Я люблю Марко Вукчича. Мы много пережили вместе. Ты понимаешь, что он, глупец, опять позволит этой дуре обвести себя вокруг пальца.

Я снова зевнул. С хрустом.

– Послушайте, босс. Эти сантименты не такая уж срочная вещь. Они могут подождать, пока мы выспимся.

Он прикрыл свои глаза. Это означало, что он собирается так сидеть и расстраиваться по поводу Вукчича. Ну, а поскольку я не имел возможности помочь ему в этом, я встал и собрался покинуть комнату. Однако его голос остановил меня.

– Арчи! Ты, кстати, спал больше, чем я. Я имею в виду, что мы не приготовили эту речь, которую придется произнести. Ты не знаешь, в каком чемодане все принадлежности? Принеси их, пожалуйста.

Если бы мы были в Нью-Йорке, я бы наверняка уволился. Хотя бы на пару дней.