– Вы говорите об эликсире жизни, – прокомментировал Азов.

Ученый продолжил:

– У него было много наименований: Ааб-Хайван, Магарас, Чесма-и-Каусар, Амрита, Мансоровар, Сома Рас. Первые сведения о нем дошли из Китая. Эликсиром жизни там именовалась субстанция, произведенная из жидкого золота. В Европе это вещество часто описывали как имеющее свойства воды. Кстати, многие горячительные напитки носили название живой воды, по-французски eau de vie, а по-гэльски – whiskey. Существует даже библейский прецедент. В Евангелии от Иоанна сказано: «А кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную»[21].

– Так что вы растите в своем саду, Рафаэль? – спросил старик. – Пока мы сражаемся с нефилимами, вы занимаетесь продлением собственной жизни?

– Не стоит удивляться, что я использую любые возможности для того, чтобы остаться в живых, – примирительно проговорил Валко. – Однако, боюсь, вы совсем не поняли меня, мой друг, когда говорите, что это не есть участие в нашей борьбе. С того самого мгновения, как Вера достала из сумочки альбом Распутина, я понял, что вы собираетесь делать.

Исследователь раскрыл книгу, и его длинные пальцы указали на сердечко. Именно это растение заставило их совершить путешествие в Смолян.

– Могу в точности представить себе последовательность ваших действий, – проговорил Валко. – Вы расшифровали поставленный здесь Распутиным символ сильфия. A потом перевернули несколько страниц и решили, что для изготовления средства Ноя вам не хватает одного только валкина… Вуаля, вы находитесь в моем доме и рассчитываете на то, что все вот-вот соединится. Но я хотел бы, чтобы вы еще раз обдумали весь язык послания – включая сделанное Татьяной изображение яйца с уроборосом. НАШ ДРУГ, если понимать под этими словами как месье Филиппа, так и Григория Распутина, был знаком с мистическими и сексуальными аспектами алхимической традиции. Их Книга Цветов – нечто большее, чем рецепт для Ноева зелья. По сути, она представляет собой гимн алхимической свадьбе – апофеозу алхимии, вершине духовного восхождения человечества. Чтобы понять причины интереса моей дочери к императорскому артефакту, вы должны рассмотреть его символику и стиль в метафорической, нравственной – даже анагогической[22] плоскости.

В мозгу Веры словно бы что-то щелкнуло. Всего двадцать четыре часа назад она сама читала Верлену и Бруно лекцию об юнгианской трактовке Анджелой самых сокровенных книг общества.

– Книга Цветов стала для нее лестницей Иакова[23], – проговорила женщина, протянув руку за альбомом.

– Я и сам не смог бы подобрать более уместной аналогии, – промолвил Валко, отдавая ей книгу и возвращаясь к дубовому шкафу за толстой стопкой папок. – Вот чрезвычайно интересное собрание личных впечатлений о жизни Распутина, тайно вывезенное из СССР. Мне довелось приобрести их только спустя двадцать лет после того, как с ними ознакомилась моя дочь, искавшая сведения о Распутине. Прочитав все от корки до корки, она отправила дело в архив. Анджела надеялась найти в бумагах информацию о Книге Цветов. Ничего подобного там не оказалось, однако она нашла упоминания о дружбе Распутина с неким лекарем-травником. Человек этот пользовался методами тибетской медицины. Бадмаев – такова была его фамилия – поставлял царю чаи с примесью конопли для восстановления спокойствия. Во время Первой мировой войны царь сильно переживал. Анджела сочла данное обстоятельство не заслуживающим внимания. Лечение травами было популярно среди русских крестьян, считавших их «божьими лекарствами» и самостоятельно выращивавших лекарственные растения. Распутин являлся крестьянином села Покровское, и не было ничего значительного в том факте, что кто-то, кроме него, составляет чаи для царя. Бадмаев, возможно, являлся другим таким же шарлатаном.