– Только время зря тратим, – ворчал один из бойцов, по имени Бестер Кляйн, – тут хоть два дня скачи, и духу зулусов нет.

– Надо поворачивать назад, к своим, – поддержал его Шон. – Все едем и едем, все дальше и дальше, так всю потеху пропустим, когда начнется.

Стеф Эразм поплотнее завернулся в одеяло: ночи становились прохладные.

– Потеху, говоришь? – Он ловко сплюнул в темноту. – Пусть себе потешаются сколько хотят, а мы лучше поищем стада.

– Тебе что, так хочется пропустить самое интересное?

– Слушай сюда, парень. Я гонял бушменов в Карру и Калахари, я дрался с косами и фингами на берегах Фиш-ривер, ходил в горы на Мошеша с его воинами-басуто. Матабеле, Зулу, Бечуана – потехи у меня в жизни хватало со всеми. А вот четыре, а может, и пять сотен голов первоклассного скота – отличная награда за то, что мы пропустим самое интересное.

Стеф лег на спину и поправил под головой седло.

– И вообще, с чего ты взял, что стада никто не охраняет? Будет тебе потеха, обещаю.

– А откуда ты знаешь, что скот у них где-то здесь? – стоял на своем Шон.

– Он здесь, – твердо сказал Стеф, – и мы его найдем.

Он повернул голову к Шону:

– Тебе первому караулить, так что смотри не засни.

Он сдвинул шляпу на лицо и пошарил рукой справа, желая убедиться, что винтовка на месте.

– Спокойной ночи, – послышался его голос из-под шляпы.

Остальные тоже завернулись в одеяла и уснули прямо так, в одежде, не снимая сапог, с винтовками под рукой.

Шон двинулся в темноту проверить пикеты нонгаев. Ночь выдалась безлунная, зато звезды поражали величиной, – казалось, они совсем близко к земле. В звездном свете виднелись на бледном фоне травы темные пятна четырех пасущихся лошадей.

Обойдя лагерь, Шон убедился, что двое часовых не спят. С севера подход охранял Мбежане, и Шон направился к нему. Ярдах в пятидесяти увидел очертания куста, возле которого он оставил Мбежане.

Шон вдруг хитро улыбнулся; опустившись на четвереньки, он взял винтовку в обе руки и начал осторожно подкрадываться к кусту. Полз он медленно и бесшумно, прижимаясь к земле.

За десять шагов до куста Шон остановился и поднял голову, стараясь двигаться совсем незаметно. Он вглядывался в темноту, среди чахлых ветвей и листьев высматривая очертания зулуса. И вдруг шеи его, чуть пониже уха, сразу за челюстью, коснулся кончик дротика. Шон замер, скосив глаза в сторону, и при скудном свете звезд увидел Мбежане, с копьем в руках стоящего над ним на коленях.

– Нкози ищет меня? – спросил Мбежане серьезным голосом, в котором, однако, где-то глубоко слышалась насмешка.

Шон сел и потер то место, куда чуть не вонзился острый наконечник копья.

– В темноте видит только ночная обезьяна, – попытался он оправдаться.

– А на пузе шлепает только пойманная каракатица, – усмехнулся Мбежане.

– Ну да, ты же зулус, – сказал Шон, признавая в нем право на это природное гордое высокомерие.

Впрочем, по лицу этого зулуса он с первого взгляда понял, что Мбежане родом не из тех уже выродившихся натальских племен, которые только говорят на зулусском, а сами давно уже не зулусы, – так домашняя кошка никогда не станет леопардом.