— Нет, — сказал Гектор. — Этого я не допущу.

Такая реакция удивила Приама. Гектор был прекрасным стратегом, человеком, понимавшим необходимость риска на войне. Приам перевел взгляд на Андромаху, ожидая, что та заговорит. Но она сидела очень тихо, опустив глаза. Тогда подал голос Эней.

— Это умный план, но я согласен с Гектором. Риск очень велик. Отплыть на Теру зимой, когда дни коротки, значит плыть в темноте в предательскую погоду. Это заставит нас приблизиться к пристанищам пиратов.

— Риск велик, — согласился Приам. — Но посмотри, что перед нами стоит. Наши враги превосходят нас числом, наши торговые пути перекрыты. Весной тысячи микенцев могут явиться на наши берега. Тогда нам понадобится «Ксантос» и все союзники, каких мы сможем собрать. Имея благословение жрицы Теры, мы сможем удержать этих союзников. Ты думаешь, я хочу рисковать Андромахой и Кассандрой, подвергая их опасностям зимнего моря? Нет, не хочу. Но я не вижу иного выхода.

— Тогда я отправлюсь с ними, — сказал Гектор.

— Что? — Приам был ошеломлен. — А вот это будет полной бессмыслицей, ты сам это знаешь. Если распространятся вести о том, что ты в Зеленом море, на одном-единственном корабле, весь микенский военный флот начнет охоту. Нет. Я уже пообещал царю Ээтиону, что ты с Троянской конницей отправишься на юг, к малым Фивам. Эту землю опустошают вражеские армии. Их нужно разгромить или хотя бы сдержать.

Шагнув вперед, он похлопал Гектора по плечу.

— Имей веру, сын, — сказал он. — Эней — прекрасный моряк, и я верю, что он справится с опасностями моря.

— Дело не в море… — начал Гектор.

Его голос замер. Покачав головой, Гектор вышел на балкон.

Теперь Приама мучила жажда, и он окликнул Полидороса. Дверь открылась, вошел молодой воин.

— Принеси вина! — приказал царь.

— Да, повелитель, но ты сказал…

— Неважно, что я сказал!

Гектор некоторое время стоял на балконе, стараясь успокоиться. В конце концов он вернулся в Янтарную Комнату и, повернувшись к Приаму, сказал:

— Как приказал царь, так тому и быть.

С этими словами он повернулся к Геликаону, который поднялся с места. Посмотрев на старого друга, Гектор почувствовал глубокую печаль. Вот человек, которого любит его жена, от которого она родила сына. С вымученной улыбкой Гектор сказал:

— Береги себя, Геликаон. И привези Андромаху домой в целости и сохранности.

Геликаон ничего не ответил, и Гектор понял его. Нельзя было дать никаких обещаний, потому что Зеленое море зимой опасно само по себе, даже без пиратов и вражеских кораблей.

Шагнув вперед, Геликаон обнял Гектора. Тот поцеловал его в щеку, отодвинулся и снова повернулся к отцу. Но Приам не смотрел в его сторону. Вместо этого он жадно взирал на Андромаху. Не попрощавшись с женой и отцом, Гектор вышел из комнаты.

За порогом он помедлил, прислонившись к стене, чувствуя холод камня, к которому прильнул лбом. В голове была лихорадочная сумятица, на сердце — тоска.

Во время кампании во Фракии единственное, о чем он мог думать, — это о возвращении домой, в Трою, к женщине, которую обожал. Он знал, что Андромаха любит другого, что Астианакс — сын Геликаона. Однако когда Гектор был с женой и мальчиком, он мог выбросить эти пагубные истины из головы. Он никогда не размышлял, каково ему придется, когда Геликаон тоже окажется в Трое, хотя знал, что сердце Андромахи принадлежит Золотому, а не ему, знал, что ребенок, который зовет его папой, на самом деле сын другого человека.