Стоя в темноте на крыше, Пророк услышал позади какой-то звук. Повернулся и увидел Иешуа с ястребиным лицом.

— Сегодня солнце снова не встанет, — сказал друг Пророка со страхом в голосе. — Люди взывают к тебе, чтобы ты их спас. Они верят, что это ты вызвал катастрофу.

— Почему они так думают?

— Ты просил фараона освободить пустынный народ из рабства. Фараон отказался. Тогда солнце скрылось и пришли волны. Египтяне верят, что наш Бог, Единый Бог, сильнее их божеств и что он наказывает их.

— Но верит ли в это фараон?

— Он твой брат. Как ты думаешь?

Рискуя подвергнуться жестокому наказанию, от которого Ахмос бежал много лет назад, он пришел, чтобы повидаться со своим сводным братом, фараоном Рамзесом, и попросить правителя позволить рабам пустыни оставить земли Египта. Рамзес отказался. Он сидел на высоком, инкрустированном золотом троне, рядом с ним был его любимый сын; и Рамзес смеялся над наивностью своего брата.

— Ради нашей детской дружбы, — сказал он, — я не прикажу тебя казнить на сей раз. Но больше не злоупотребляй этой дружбой. Ты и вправду ожидал, что я махну рукой и отпущу рабов, просто потому что ты, известный преступник, просишь меня так поступить?

Когда разочарованный Ахмос ушел, сын фараона побежал за ним. Ахмос остановился и улыбнулся, глядя на него сверху вниз. Мальчику было лет десять, у него была шапка черных волос, умные глаза и яркая улыбка.

— Говорят, ты мой дядя, — сказал он. — Это правда?

— Возможно, — ответил Ахмос.

— Мне жаль, что мы не можем быть друзьями, — сказал мальчик. — Но я поговорю с отцом насчет рабов. Моя мать говорит, что он ни в чем не может мне отказать.

Мальчик улыбнулся, потом повернулся и побежал обратно к трону отца.

Стоя в темноте, Ахмос сказал Иешуа:

— Я думаю, что Рамзес — упрямый человек и что противоречить — в его натуре. Я сказал, чего от него хочу, следовательно, это последнее, что он мне даст.

— Тогда, возможно, ты должен был попросить его заставить наш народ остаться в Египте.

Пророк испуганно оглянулся и понял, что Иешуа с его холодными глазами пошутил. Ахмос засмеялся, этот звук странно разнесся над землей отчаяния.

— Я пойду и попрошу его снова. Может, теперь он уступит.

Когда Ахмос двинулся ко дворцу, он вспомнил давнюю ночь на острове Миное, когда он лежал у горящего куста, страдая от снов и видений, вызванных опием волшебницы-жрицы Кассандры. Он видел тогда могучие волны, реки, текущие кровью, тьму в полдень, опустошение и отчаяние. Он видел своего сводного брата с покрасневшими от горя глазами. Ахмос гадал, какая трагедия могла заставить так страдать имевшего холодное сердце фараона.

Иешуа поспешил за Ахмосом и схватил его за руку.

— Ты не можешь пойти! На этот раз он наверняка тебя убьет.

— Имей веру, мой друг, — ответил Ахмос. — Бог велик.

Наступило утро третьего дня с тех пор, как погибла Тера и по морю прошли волны.

Геликаон и его сын шагали в сумерках вдоль серого берега безымянного острова, шлепая босыми ногами по мелководью. Астианакс то и дело останавливался, чтобы вглядеться в мелкую воду. Один из моряков смастерил ему сеть для ловли креветок, и мальчику не терпелось поймать хоть одну. Пока ему попалась только пригоршня прозрачных моллюсков, которые трепыхались на дне сетки.