Аякс напал снова. Их клинки столкнулись. Аякс рубанул, потом нанес полосующий удар, но Банокл отбил и тот, и другой, двигаясь чисто инстинктивно, тело его пульсировало болью. Внезапно Аякс крутанулся на пятках и саданул массивным кулаком Банокла в лицо. Тот упал назад.

В его глаза стекали пот и кровь, все перед ним то угасало, то снова появлялось. Внезапно он понял, что стоит на одном колене и не может подняться. «Я скоро смогу поспать», — подумал он.

Банокл с удивлением увидел, как Аякс вложил меч в ножны, повернулся и пошел обратно по коридору. Банокл знал, что должен вскочить на ноги и вогнать клинок в спину старого товарища. Он и собирался это сделать, но время шло, а он все стоял на полу на одном колене. В коридоре эхом отдавались сердитые голоса вооруженных людей, которые наблюдали за ним.

— Я приказываю тебе убить его! — неистово закричал один из этих людей. Его низкий голос звучал знакомо, но Банокл не мог вспомнить, кто это такой.

— Я не уложу его для тебя, царь Агамемнон! — гневно ответил Аякс. — Ты тоже когда-то был воином.

Последнее, что увидел Банокл, — это высокая фигура, двигающаяся к нему по коридору. Он понял, что это Рыжая, и улыбнулся ей, когда свет пред ним угас. «Сегодня был хороший день», — счастливо подумал он.

Агамемнон выдернул меч из груди Банокла и протянул его помощнику, чтобы тот почистил клинок. Царь был в благодушном настроении. Убийство Банокла положило конец раздражающим блошиным укусам, которые он не мог почесать. Он не сомневался, что сообщник предателя Каллиадес лежит мертвым где-нибудь в грудах трупов троянцев, которые Агамемнон видел между Скейскими воротами и этим коридором.

Агамемнон все утро ждал вместе с братом Менелаем и царем Идоменеем, и гнев его все рос: воинам, которых одного за другим посылали в каменный коридор, не удавалось убить перебежчиков. Но теперь Банокл был мертв, и ничто не стояло на пути двух стремлений Агамемнона: убить мальчика-царя, отродье Гектора, и наконец-то заполучить свой приз — сокровища Приама. Он знал, что наверняка близок и к тому, и к другому, раз столько троянцев погибло, охраняя путь сюда.

В конце каменного коридора была простая дубовая дверь.

— Откройте ее! — приказал Агамемнон, и вперед побежали два воина, вооруженных топорами.

Но дверь не была заперта на засов и открылась при первом прикосновении. Агамемнон вошел; впереди шагали люди с топорами, по бокам — его телохранители.

Комната оказалась лечебницей. Мертвые и умирающие троянцы, около сорока человек, в том числе несколько женщин, лежали на полу в огромном квадратном помещении. Вонь была ужасной, и смерть висела в воздухе, как дым.

Все глаза обратились к Агамемнону. Некоторые были полны страха; но большинство людей здесь смирились со своей судьбой. Перед ранеными стоял, держа двумя руками поднятый меч, невысокий молодой человек в пропитанной кровью одежде.

Не обращая на него внимания, Агамемнон огляделся по сторонам. В комнате не было детей. Должно быть, их спрятали. Он нахмурился, его благодушие испарилось. Мальчик с мечом заговорил, и Агамемнон нетерпеливо стал слушать.