Утром щетина на подбородке Марека выглядела гуще и длиннее, почти как борода, и он осторожно провел по ней ладонью, словно прочитав мысли Нины. Его темные глаза поблескивали на лице с высокими скулами.

– Удачи, книжная девушка, – сказал он.

Нине отчаянно хотелось принять горячий душ и как следует выспаться. На поезд упал солнечный луч. Нина только теперь заметила, что у поезда есть название – «Леди Аргайлшира». Она повернулась и пошла к переходу через рельсы, они заканчивались как-то вдруг, и лишь деревянный барьер говорил о том, что дальше хода нет.

– Погодите, книжная девушка! – раздался вдруг голос за ее спиной.

Это был Марек, он размахивал обрывком газеты. Нина нахмурилась. Марек казался покрасневшим, он походил на большого неуклюжего медведя. Нина смущенно опустила взгляд.

– Ну, – сказал Марек, – если вы захотите… Я, наверное, мог бы отвезти вас туда, к фургону. Как-нибудь вечерком. У нас не всегда двое на поезде. Часто только один. И я знаю, где стоит фургон.

Глаза Нины расширились.

– А вам такое разрешается?

– Абсолютно и категорически нет, – ответил он.

– Ох… – замялась Нина. – Ну… спасибо, конечно, за предложение, но я, наверное… Я не хочу навлекать на вас неприятности.

– Не беспокойтесь, – заверил ее Марек, краснея еще сильнее.

Он протянул ей кусок газеты. На нем был неразборчиво нацарапан электронный адрес.

– Вот, вы понимаете…

Нина улыбнулась и взяла газету:

– Спасибо.

Раздался громкий сигнал одного из поездов, и Нина быстро обогнула край рельсов – самый конец линии – и, пройдя вдоль ограды депо, вышла на какую-то неописуемую улочку в той части Бирмингема, где ей никогда прежде не приходилось бывать. К радости Нины, прямо за углом нашлось маленькое кафе для рабочих, с запотевшими от пара окнами, и Нина истратила последние пять фунтов на сэндвич с беконом и чашку горячего чая. В окно ей было видно, как «Леди Аргайлшира», теперь уже не так тяжело нагруженная, пятилась задом, выходя из депо, чтобы отправиться дальше, в Лондон.

Суриндер вовсе не сияла дружеской улыбкой, когда сонно открыла Нине дверь.

– Хорошо съездила? – спросила она. – Почему так быстро вернулась?

Нина хотела было рассказать ей все, но передумала.

– Долгая история, – только и сказала она.

– Ну, входи, – проворчала Суриндер. – Я возьму свободный день, чтобы перетащить все эти книги. Когда начнем?

– Ну… – пробормотала Нина, гадая, не следует ли сначала выпить кофе, а уж потом обсуждать положение дел.

Кофе был сварен, и деваться теперь было некуда.

– Понимаешь… Дело вот в чем. Я не могу здесь припарковаться.

– Что это значит?

– Мое заявление на парковку отклонили. Фургон слишком велик для Эджбастона.

– А, вот почему ты так быстро вернулась. Ты сбежала!

– Не совсем так.

– Значит, ты просто не купила фургон. Но, Нина! – Суриндер поставила пустую кофейную чашку на шаткую стопку романов эпохи Регентства, и те с готовностью посыпались на пол. – Что же ты собираешься делать со всем этим?!

Момент выглядел подходящим.

– Но я его купила! – выпалила Нина.

– Ты не… ты – что?

Слегка растерявшись, Суриндер огляделась вокруг, попутно уронив новые издания романов Оруэлла.