Со своим биологическим отцом она встречалась лишь однажды. Утверждает, что не так уж много знает о своей биологической матери, которая, по ее словам, часто оставляла ее на попечение своих партнеров… Утверждает, что проживала в приемных семьях с шести или семи лет.

Конте продолжает писать тем же сухим, клиническим языком, хотя речь шла о крайне мрачных вещах. Как упоминается в отчете, жизнь Мари до опеки складывалась «в основном из неблагоприятных событий».

Она считает, что какое-то время жила с бабушкой, которая не слишком хорошо «заботилась о ней». Помнит, что голодала и ела еду для собак. Она не помнит, чтобы ее биологическая мать ухаживала за ней. Она помнит, что ее подвергали физическим наказаниям (например, били по рукам мухобойкой).

Она не знает, посещала ли детский сад. Кажется, ей пришлось дважды учиться во втором классе, и иногда она пропускала школу. Помнит, что не любила полицейских, потому что они забирали ее и братьев с сестрой из дома. Она подвергалась сексуальному и физическому насилию. Сексуальное насилие, по ее словам, происходило часто. Она вспоминает, как их собаку избивали многочисленные партнеры матери.

Она вспоминает, что, перед тем как ее забрали из дома, они несколько раз переезжали из штата в штат…

Что касается проживания под опекой, Конте приводит следующие подробности:

Достаточно сказать, что ситуация была типичной для детей, находящихся под государственной опекой: многочисленные переезды, частая смена мест проживания (домов) и школ, появление и исчезновение очередных опекунов и профессионалов, травмирующие впечатления и в целом недостаток постоянства.

Мари была вторым ребенком из четырех детей своей матери. Это были ее единоутробные братья и сестра, но они себя так не называли. «У меня были старший брат, младший брат и младшая сестра», – говорит Мари. Иногда она попадала в один приемный дом со своими братьями и сестрой. Но по большей части они жили раздельно. Имеются ли у нее братья или сестры со стороны отца, она не знает.

Мари с ранних лет принимала средства от депрессии. «Я сменила семь разных препаратов. Золофт – лекарство для взрослых. Но я его принимала с восьми лет».

Самое тяжелое, по ее признанию, было оставаться в неведении о том, как устроена программа государственной опеки. Взрослые не объясняли, почему ей нужно переезжать. Они просто перевозили ее. Она сменила «возможно, десять или одиннадцать» приемных семей и дважды попадала в групповые дома. Она предпочитала проводить время вне дома, но иногда, наоборот, не выходила на улицу. «В Беллингеме я постоянно сидела одна в своей комнате. Играла со своими плюшевыми животными».

Постоянная смена школ также оказалась тяжелым испытанием. Для Мари это стало обыденностью. «Начинать все сначала, заводить новых друзей. Было нелегко, но я привыкла».

Переход в старшую школу казался концом нестабильности. Многие ученики волнуются перед переходом в старшие классы, но Мари не могла дождаться этого дня. В десятый класс она пошла в Пьюаллупе, километрах в пятидесяти от Сиэтла. Записалась на все занятия, которые хотела посещать. Завела много новых знакомых. Что важнее, она переехала в новую семью, которая ей нравилась. В этой семье ее любили. И планировали удочерить.