Годы уходят, а принца все нет. И вот она уже сама на десятку не тянет, и уже рада бы снизить свои требования.
Так ведь и тех, что на семь-восемь уже разобрали. А на четыре-пять она никак не согласна. Затем уходят и эти. И возникает идея «хоть бы с кем, лишь бы не одной».
А в это время ее бойкая, но не такая шикарная одноклассница, заканчивает школу, и какой-нибудь невзрачный мальчишка начинает оказывать ей знаки внимания, она с энтузиазмом бросается к нему на шею, у них вспыхивают чувства (ну может и не вспыхивают, а просто возникают), постепенно складываются отношения. Он абсолютно счастлив, потому что ни одна девушка ему никогда не отвечала такой взаимностью. Она абсолютно счастлива, что хоть какой-то парень с ней рядом. И они без промедления, понимая, как низки шансы, что кто-нибудь когда-нибудь на них еще обратит внимание, создают семью.
Когда у них рождаются не особенно выдающиеся, но любимые дети, они покупают в ипотеку средненькую квартирку, для них это счастье, потому что на большее, со своими данными, они и не претендовали. Они берут участок в 12 соток, обрабатывают его, проводят туда газ, строят какой-то домик. Они дышат там чистым воздухом, жарят шашлыки на мангале, купленном в супермаркете, заливают средненьким недорогим винцом, обнимаются и думают: «Боже мой, как прекрасна жизнь!».
А в это самое время небывалой красоты молодая еще женщина грустно смотрит в окно и попивает в одиночку отличное шампанское-брют, ценой в ее недельную зарплату, и думает: «Жизнь — не сахар». Вот этот диссонанс — он и есть причина несчастья. И поэтому говорят — не родись красивой, а родись счастливой. Большие амбиции порождают и большие страдания, если не удовлетворяются или не усмиряются.
С другой стороны, что лишь подтверждает, что теория верна, — бомж может быть вполне счастлив. И тому есть примеры. Время от времени находятся какие-нибудь меценаты, которые создают приюты, собирают бомжей по вокзалам, привозят туда, оказывают медицинскую помощь, стригут и моют их, одевают в чистую одежду, дают им вполне посильную работу, платят им какие-то деньги, обустраивают их быт, кормят трижды в день, предлагают даже какие-то развлечения… И что происходит? Эти бомжи отогреваются, отъедаются неделю-другую, а потом, прихватив под мышку какой-нибудь плохо лежавший ноутбук, сбегают и через пару дней оказываются на том же вокзале, почему-то в прежней вонючей, давно не стиранной одежде, и опять просят подаяния, что совершенно изумляет мецената.
Почему так бывает? Бомж живет, побирается, работа у него, мягко выражаясь, не слишком творческая, поэтому оценим ее в два балла. Окружение его, друзья, товарищи, подельники — тоже балла на два-три. И здоровье, и любовь — на два-три балла. Хобби на том же уровне — есть у них игры, они выпивают что-то, о чем-то разговаривают. У него по всем пунктам очень низкие показатели, но при этом — абсолютный баланс. И он счастлив в это время.
Когда же появляется приют, то работа у него поднимается до семи баллов. И здоровье ему подтягивают на пятерочку, и хобби, досуг ему устраивают на все восемь баллов. Но его окружение и семейная жизнь начинают на этом фоне диссонировать. Он испытывает напряжение, страдает, рыдает по утраченной нормальной жизни, чего совершенно не было, когда он жил на вокзале. И он, стремясь снять это напряжение, не подтягивает отстающие области жизни, не ищет объект любви, не пытается основать семью, подружиться с людьми, выйти в социальные сети, а идет легким путем — ослабляет те векторы, которые получили более высокие статусы.