Весной 1918 г. Колчак занимает пост военного министра в правительстве генерал-лейтенанта Хорвата — бывшего управляющего Квантунской железной дороги, в ту пору собственности России. Уже летом Колчак покидает эту правительственную декорацию и обосновывается в Токио.

В начале сентября того же года он возвращается во Владивосток, откуда берет путь в Омск. Его цель — перебраться на юг России, к генералу Алексееву, с которым пребывает в весьма доверительных личных отношениях.

В Омск судьба забрасывает его в первые дни перетасовки правительства после создания Директории. И в этот раз Колчак соглашается на пост военного министра. Его начальник — Верховный главнокомандующий войск Директории генерал-лейтенант Болдырев. На плечах Колчака вновь погоны со звездами вице-адмирала Российского флота.

Переворот 18 ноября 1918 г. в Омске возводит его в ранг Верховного Правителя Российского государства. Отныне ему подчиняются все белые движения на территории бывшей Российской империи.

Белый, синий, красный…

Четвертого января 1920 г. Колчак передает свои полномочия генералу Деникину.

Он, Александр Колчак, должен прорваться на восток. Впереди — красный Иркутск. Усердием союзников любой другой путь уже невозможен. И для несведущего, малоопытного человека ясно, что это такое. Красный Иркутск со своим требованием выдать его — это даже больше нежели ловушка, это — плен. Что страшнее бессилия плена, глумления победителей?..

Но союзники… союзники дали обещание. Никто не посмеет (как не посмели здесь, в Нижнеудинске) сыграть в западню без их, союзнического, согласия. По всей Сибири пока их слово — закон. Во всяком случае, они хозяева в полосе железной дороги. Сдержат обещание — и за Иркутском избавление.

Он сознает свою ошибку: следовало соединиться с Каппелем. От станции Тайга это уж не столь дальний бросок. И уже никто тогда, никто не мог бы диктовать ему условия и предавать. Никто!

Впереди — красный Иркутск.

«Заблуждаюсь ли я? — пытает себя адмирал. Он старается встать на позицию понимания революции. — В общем, народ против нас. Против — это факт. Иначе не протискивался бы я в иркутский лаз, как крыса…»

Он долго распутывает доводы, оправдания, стараясь разглядеть за ними истину.

Адмирал спал два-три часа. Дни и ночи он бродил по отсекам, беседуя с офицерами, или пил. Адмирал ждет распоряжений. Союзники согласны провезти его через Иркутск лишь в обычном вагоне и без русской вооруженной охраны. Уже приходили чехи и провели подробную опись броневого состава.

Сознание не оставляют слова полковника Решетова: «Единственное, что нам принадлежит, — это смерть…»

Бессонница и непрестанное взбадривание выпивкой делают отдельные мысли прилипчивыми. Слишком…

Редело окружение адмирала, редела и команда бронепоезда, а с нею — и команды остальных составов. Офицеры переодевались, бежали. Теперь адмирал не осуждал их. Побег из плена — это долг, а не вина. А все они — пленники. Кто бы мог подумать, пленники своих же союзников!

Не спрашивая его дозволения, чехи вчера целиком сменили охрану на золотом составе. Теперь там поголовно легионеры.