– Скажи, много ты видел здесь зомби с тех пор, как мы проехали Юму? – спросила «Негативка».– Напряги мозги, вспомни.

– Ну… мало? – вроде как озадачился он.

– Мало. Даже очень мало. Так в чем разница между Канадой и Нью-Мексико, например? Здесь тепло.

– Ты сама знаешь, что зомби на холоде становятся пассивными, по радио об этом тысячу раз говорили.

– Это ты пассивный и в тепле, и на холоде,– подначила его вроде бы симпатичная девица в бандане, правда, со странно длинным носом.– Эрика говорит неглупые вещи, тебе хорошо бы послушать.

Обрадовавшись неожиданной поддержке, «Негативка» Эрика еще оживилась.

– Нефть – это хорошо. А еще хорошо – еда. Она даже нужней нефти. Там с едой, как мне кажется, будет не очень.

– За нефть можно получить еду,– подал голос парень с маленькой светлой бородкой и бритой головой,– сколько угодно.

– За еду можно получить нефть,– парировала Эрика.– Сколько угодно. А еще в бак дизеля можно налить кукурузного масла и не думать о нефти.

– К чему ты это? – удивился бритоголовый.

– К тому, что я больше никуда не хочу ехать,– заявила она.– Я завтра буду искать своих родителей. И независимо от того, что с ними случилось… или не случилось, я остаюсь здесь. И Джейк остается здесь.

Она показала на своего брата, и тот кивнул, отчего на его хвосте из перекрученных косичек брякнули какие-то бусы.

– Мы заберем одну машину и немного горючего. Если кто-то хочет попытаться остаться здесь, может присоединяться к нам.

– Вы хотите осесть прямо возле Альбукерке? – переспросила Лори.– Там должна быть прорва мертвецов.

– Нет,– ответила та.– Оседать надо дальше – там, где нет проблем с водой.

– А чем заниматься?

– Чем угодно. Я девочка с фермы, умею и трактор водить, и с лошадьми с детства занималась, как и Джейк. Найдем, что делать.

Смешно, но это заявление никакой усмешки у меня не вызвало. Американцев надо знать. Что бы ни думали о них люди в других странах, работать так, как они, мало кто умеет. Это вообще нация настоящих трудяг, иностранцы даже не понимают, как можно существовать с таким темпом жизни.

А американский фермер, равно как и его дети,– это вообще особая статья. Ферма – не колхоз, ты один за всех и за все сам отвечаешь. Перед собой, перед семьей, перед банками и налоговой службой. Все сам, один. И если бы наши колхозники умели вкалывать хотя бы на треть, как местный фермер… Дальше даже можно не продолжать. И когда эта «фермерская дочь» сказала, что останется здесь и займется хозяйством,– я воспринял ее абсолютно серьезно. Как и все остальные, кстати.

– Вы что, надеетесь, что когда-то вновь начнется пляжная жизнь и вы все вернетесь в университет? – спросила она, оглядывая своих друзей.– Это все закончилось. В Канаде вы будете выгонять вонючую нефть из битумного песка или валить лес. Хочешь выжить – занимайся тем, что тебя кормит.

Похоже, что для некоторых из них это было откровением. Они ехали в Канаду, но вот что там будет – сильно не задумывались. Представили, как папаша Лори устроит вечеринку в честь их приезда, а дальше… а что дальше?

– Я с вами,– вдруг сказал бритоголовый с бородкой,– мне все равно некуда больше ехать, а в Канаде холодно.